Forward, 15 лет, бросаю скорость

@forward , привет! Помоги мне найти книжку из 98-99 урока, там не открывается ссылка, я уже везде облазила в поиске. Поделись, где найти книгу Шустовой)

 

@Некит

 

Была в таком?

 

В сосальке

 

4 урок
Почему и какие люди становятся наркоманами? Или про «анархистов» понарошку

Спойлер

Если вы думаете, что наркоманом может стать заведомо «какой-то не такой» человек — то вы ошибаетесь.

Тут все совсем наоборот! В наркоманы попадают самые обычные, нормальные и более того, самые психически здоровые индивиды.

Объясним вам, почему так.

Как вы уже понимаете, гомо сапиенс существо стадное. А что должен уметь член стаи для выживания? Правильно, соблюдать законы стаи. И зорко наблюдать за командами и поведением вожака, повторять за ним. Иначе не выживет!

Это банальный инстинкт выживания. Как ни странно. И он прекрасно развит у тех, кто примыкает к неблагополучной компании, по меркам взрослых.

Судить подростка за стадный инстинкт как-то неумно, если честно. Тут остаётся только развести руками, понять и простить. И пенять тут можно только на себя, что мало проводили профилактических бесед в детстве. И голосовали за свободу слова всем миром.

Каких «вожаков» наблюдают наши подростки? Рэпер Гуф, который поёт про наркотики, при этом знаменит на всю страну и имеет много денег. Плюс ещё примерно двести подобных певцов и певиц. И на Западе и у нас. Да что там певцы и актеры… Сам Илон Маск одобряет наркотики. Учёный! Известный на весь мир. Мы уже не говорим про наших классиков, типа Булгакова.

А подростки это мартышки, которые копируют внешнюю мишуру, не особо вникая. И логика примерно такая: чтобы стать как Маск, надо употреблять наркотики.

Все! Никаких других мыслей у них в голове нет. Да и этих особо нет. Это чисто инстинктивное разумение.

Они уверены, что они анархисты и панки, если надели «косуху», значок с анархией и покрасили волосы в синий цвет. Ну и, конечно, пьют как панки и употребляют наркотики.

При этом ни капли не понимая, какую идеологию несут анархисты с панками. Они видят и повторяют только внешнее! А читать их «Талмуды», где эти люди призывают к взаимопомощи, уважению к окружающим, высокой сознательности…

Зачем? Это сложно и скучно. Они же уже услышали песню Цоя «Мама анархия, папа стакан портвейна» и им достаточно. Они идут в магазин за портвейном.

Они все поняли без всяких скучных книг Кропоткина(Библии панков), где он призывает людей быть Тимуровцами, грубо говоря. И помогать ближнему. Не обижать слабых. Про портвейн там точно ничего нет. Да уж, родоначальники анархизма в гробу переворачиваются, слушая эту песню.

Но факт остаётся фактом. Подростки просто копируют и мимикрируют под «крутых». Это вожаки и есть в их глазах. Это революционеры и борцы. Правда, суть их борьбы им пока непонятна. Но это и неважно. Главное, что они на них похожи!

Или, взять репортажи, где показывают лечение знаменитостей от наркотиков. Вроде, полезно должно быть, по идее. Профилактика… Но по факту выходит наоборот.

Думаете, подростки способны проанализировать, что знаменитый актёр сначала им стал, а только потом стал наркоманом от избытка денег? Нет. Они видят связь: знаменитость — наркотики. И все. И им все «очевидно».

А когда мама или папа, которые работают на заводе говорят что-то против наркотиков, подростки в душе посмеиваются с этих «лохов», которые ничего не понимают.

Где их мама и где Гуф? Сами понимаете.

Также нелепо звучат для подростков разговоры о том, что надо слушать хорошую музыку. Кого? Леонтьева? Да где тот Леонтьев и где Гуф? Гуф кумир молодежи, а Леонтьев для пенсионеров. Для «динозавров», которые ничего не понимают в жизни.

Подростки это люди с недоразвитым мозгом. Звучит грубовато, но в этом суть. Мозг формируется до 25 лет.

98% наркоманов, которых начали лечить лет в 30, попробовали наркотики в подростковом возрасте. Хоть пару раз, но попробовали. А потом продолжили…

Это исключительный случай, когда наркоманами становятся в сознательном возрасте. Правда, это большая редкость.

В основном наркомания формируется с юности, пока нет ещё «мозга» и критики. Нет умения хорошо анализировать.

А учитывая то, что зависимость от наркотиков формируется с первого раза в основном, то неудивительно, почему они продолжают уже в сознательном возрасте. Даже после большого перерыва.

Люди это отражение происходящего в социуме. И пока молодежь будет видеть своих кумиров под наркотиками, она будет пробовать наркотики. Это неизбежно! Так устроен мир и так устроены мы.

Наркомания это не болезнь отдельного человека. Это болезнь социума. Это проказа популяции в 21 веке. Человек делает то, что диктует ему среда, в которой он обитает.

И певцы эти не специально несут пропаганду. Нет же! Это такие же больные люди, которые отрицают свою болезнь, как все остальные наркологические больные. Они просто делятся с миром тем, чем живут. Никакого криминала и заговора тут нет.

Просто очередная апология абсурда. Гордыня людская, массовая. Если бы люди признали, что они настолько примитивны и глупы, что им нужны строгие законы, смертельные казни за торговлю наркотиками и крепкая рука, жить было бы легче.

Но нет. Все хотят свободу слова. Вот и ешьте ее, не обляпайтесь.

И не надо рассуждать, что коль есть спрос, то появляется предложение. Все совсем не так. Если бы этот «товар» не заполонил мир, то никто бы не стал его покупать.

Что такое наркомания и ее рефлекторная природа. И, если это рефлекс, то должен быть и антирефлекс?

Спойлер

Что такое наркомания и ее рефлекторная природа. И, если это рефлекс, то должен быть антирефлекс?

И вот мы подошли к самому интересному. Сейчас я вам расскажу, что за «зверь» наркомания.

В этой главе речь пойдёт не про этанол, а про то, что мы привыкли называть наркотиками. Про формирование алкоголизма вы узнаёте из другой главы.

Те, кто не пробовал наркотики, вряд ли поймут, как это работает, так как, не понимают ощущения от наркотика. Они думают, что это нечто типа спиртного. Так, немного веселья, а потом сплошной неадекват.

Нет. Наркотики дают ощущение невероятного покоя, прежде всего. Просто райское ощущение покоя, будто с плеч сняли сто килограмм груза. Настроение радужное, душа ликует и бурлит от того, что все вокруг прекрасно и удивительно.

Приятно делать все! Слушать музыку, убирать, разговаривать… Одним словом, это ощущение нереального счастья.

И аналогов этому ощущению нет в природе! Ни одно событие в жизни не заставит так реагировать организм. Ни любовь, ни рождение ребёнка, ни повышение по службе, ни дом на Мальдивах в подарок. Эта вся радость и рядом не стояла с тем, что ощущает наркоман.

На этом можно и закончить главу, да? Думаю, вы все уже и так поняли.

То есть, единожды приняв в организм неприродное вещество и вызвав такие эмоции — вы раз и навсегда СЛОМАЛИ организм. Все! Ловушка захлопнулась.

Ваш мозг сразу же «положил» это событие в самый ближний ящик. И теперь будет «подсовывать» вам этот путь в любой ситуации. Вы уже себе не принадлежите. Вы марионетка отныне. Марионетка своего мозга.

Немного хандрите? Вам захочется наркотика. Сильно радуетесь и переживаете? Вам захочется наркотика. Скучно? Вам захочется наркотика.

И плевать уже вашему сломанному организму на слабый писк разума, в «ящиках» которого лежат мамины советы и ну-ну-ну, лекции нарколога из передач, воспоминания о соседе-наркомане, у которого отрезали ногу. Это все уже не пригодится!

Мозг будет использовать только те «ящики», где лежат другие сведения. Например, что «наркотики полезны для мозга», «наркотики обеззараживают организм от инфекций», «наркотики созданы как стимулятор для солдат и в них нет ничего вредного», «наркотики это просто лекарство, главное выбрать чистый продукт» и т.д

То есть, это ящики, которые полны противоположных сведений. Мама говорила одно, это легло в один ящик. Гуф сказал другое — это легло в другой ящик.

И как бы вы уже ни понимали, что мама права, ваш мозг не станет с вами советоваться. Никаких церемоний!

Он берет удобный себе ящик. Необходимый для того, чтобы заставить вас подняться с дивана и потопать за дозой. И вы послушно топаете.

Во время своего путешествия за дозой вы сталкиваетесь со множеством предметов на пути. Лавочками, деревьями, пением птичек… А в этот момент мечтаете, как бы скорей употребить.

И хитрый мозг тут же фиксирует это: ага. Вот предмет, с помощью которого я напомню этому лентяю, чтобы вставал и занимался верным делом, а не сидел. Надо же почаще его заставлять радоваться. Это же благо для него, дурака!

То есть, осознаёте размах поломки всей системы организма? В наркологии это называется расстройство влечения.

Так вот… В следующий раз вы идёте мимо той самой лавочки и размышляете о событиях в университете. Вас влекло к написанию диплома. И, вдруг… Ни с того ни с сего, вам захотелось наркотика. И вы послушно за ним потопали.

А через неделю вы пошли в парк и услышали там пение птичек. И вам, вместо катания на аттракционах захотелось все бросить и пойти купить наркотик.

Это все — работа рефлекса. Обстановочного. То есть, связка действия и ощущения с каким-то предметом обстановки или обстоятельством.

Собаки Павлова исходят слюной (с).

Вот и все, собственно.

И после этого люди себя считают венцом природы? Не смешите. Даже овца умней нас.

Она живет себе спокойно и ест травку, которая свежа, хорошо пахнет. А, если ей налить вонючей водки, она не станет ее пить. Это невкусно пахнет. Значит это не еда.

Ни одно животное в природе не додумалось ломать свой мозг! Только люди.

И чем дальше прогрессирует наркомания, тем хуже дело. Организм все больше ломается. И уже не только в мышлении, но и физически. Ведь это яд!

Но не пугайтесь. Все обратимо. Необратимые изменения мозга у наркоманов и алкоголиков — скорей редкость, чем норма.

Хоть вам и кажется порой, что вы окончательно сошли с ума и таким были всегда, это искажение. Вам кажется. Ваше сумасшествие временное и излечимое.

И на любой рефлекс найдётся антирефлекс! Конечно, это не буквально и такого лекарства нет. Но…

Например, если вы с удовольствием покупали шоколадку одной фирмы (это тоже рефлекторная тяга), а в один прекрасный день в этой шоколадке вам попался обломок чужого гнилого зуба? Поняли смысл?

Вы будете обходить эту фирму стороной и вас будет тошнить при мысли о шоколадке. И это ой как не скоро пройдёт.

К сожалению, ничем физическим антирефлекса на употребление наркотиков не сделаешь. То есть, каким-то предметом.

Тут возможны только поведенческие «стопы». А это — отвращение родных людей, неодобрение с их стороны, скандалы дома, когда вы приходите «под кайфом». Репрессии и неприятности в связи с этим событием. Причём, регулярные. А не так: раз поскандалили, а раз поленились. На третий раз и вовсе поддержали.

Только регулярность работает, как антирефлекс. И мозг, постепенно, начинает понимать, что овчинка выделки не стоит и надо прекращать доставать эти «ящики».

Это как дрессировка собак. Поднял ножку не там — получил по морде тапком. Со временем поднять ножку в этом месте и в голову не прийдет!

Отдельно стоит сказать о редких случаях, когда зависимость от приема наркотиков не образуется с первого раза.

Это бывает у тех счастливчиков, у которых вместо приятных ощущений тут же случилась передозировка и они чудом выжили. Им было плохо и больше они не станут повторять.

Или, вам подсунули какой-то некачественный наркотик и вместо удовольствия у вас были панические атаки, ощущение больной головы и т. д.

В общем, если вам не понравится, то зависимость не образуется.

Но вот беда… Так как, подросткам, во чтобы то ни стало НАДО употреблять наркотики, как все крутые, то он через тошноту, через «не хочу» будет приучать себя. Пока не добьётся ощущения «кайфа».

Это как с курением сигарет. Помните, как вы курили, хоть вам было плохо и кружилась голова? Тут тоже самое.

Почему не становятся наркоманами после приема морфия в больнице? И причём тут алкоголь?

Спойлер

Тут тоже простое объяснение. Хотя, для некоторых кажется странным, что наркоманы на улице тут же попадают в систему, а в больнице — только единицы?

Это связано с тем, что кроме прямого ощущения от события, у людей есть связка с событиями попутными.

То есть, если на улице наркоман просто гуляет, у него ничего не болит, а потом он укололся, ему стало классно. И зафиксировалось одно ощущение. Классно.

В больнице же это «классно» тесно связано с невыносимой болью. Ведь, морфий вводят в самых редких случаях, если боль просто невыносима. Или переломы позвоночника, или рак.

И вот в этом случае мозг связывает это событие только с болью и уже не фиксирует его, как безопасное и нужное.

И надо очень много уколов, чтобы мозг прекратил «параноить» и ожидать боли от этого действия.

Пример двусторонней связки рефлекса можно показать на травме изнасилования. То есть, женщину изнасиловали и теперь уже любой мужчина вызывает у неё воспоминание об этом событии.

По этому же принципу, двустороннему, формируется рефлекторная зависимость от алкоголя. Это не наркотик и мозг не станет так бурно реагировать и не сломается сразу. Люди спиваются лет 10—15, при большом старании.

Сам по себе алкоголь не даёт таких ощущений, как наркотик. От него нет чувства «кайфа». Но!

Алкоголь тесно связан в мыслях с праздниками, со свиданиями, с первым сексом, дискотеками и медленными танцами, с веселой, откровенной болтовней. То есть, с вещами радостными, волнительными.

Никто, согласитесь, не начинает знакомство с бутылкой с горя. С горя спиваются уже потом, когда зависимость давно сформирована.

И рефлекторная связка тут идёт уже на эти веселые события. Скучно? Захотелось выпить. Грустно? Захотелось выпить.

А со временем алкоголь уже входит в обмен веществ. Но это, уже совсем другая история, как говорил Каневский.

Почему так трудно бросить наркотики? Физические и внешние причины

Спойлер

А вот эта глава уже опять про все виды наркотиков. То есть и про этанол.

Нет такого вещества, которое бросить проще, чем что-то другое. И нет разницы, какая у вас стадия, первая, вторая или третья.

От физического привыкания не зависит ничего. То, что алкоголь или героин вошёл в обмен веществ — не значит, что ты больший наркоман, чем тот, кто употребляет раз в месяц.

У вас просто разный уровень толерантности и нажито разное количество динамических стереотипов мышления.

А корень проблемы — тяга к наркотику — идентичный. Просто у одного организм требует чаще, а у второго реже. Пока. Со временем он догонит первого.

Ведь, что такое толерантность? Это обычное привыкание организма к яду. Если организм все время травить, то он начинает наращивать иммунитет против яда.

И в следующий раз он уже не «отравится» такой небольшой дозой. То есть, ни наркотического, ни алкогольного опьянения не произойдёт. И придётся повысить дозу.

А что такое динамический стереотип мышления? Это связка: скандал — доза, получка — доза, дискотека — доза. И чем больше времени человек употребляет, тем больше динамических стереотипов наживает.

И тем больше всяких «лавочек» становятся для него триггерами. То есть, учащается употребление. Но не в связи с тем, что в организме вещество, а с тем, что желание уже возникает на каждом шагу.

И чем больше времени посвящено употреблению, тем меньше времени остаётся на другие занятия. И образуется то самое мышление, суженное до дозы.

А с таким мышлением уже физически трудно придумать, чем ещё можно заняться, кроме привычных дел. Уже образовался круг соупотребителей, есть общие темы и занятия.

Но и у тех, кто редко употребляет, не хватает ни времени ни ума, отчего-то, взять и разобраться, что с ним происходит. Так и бегают по кругу. Ими управляют только импульсы мозга, а не здравое мышление.

Одним словом, трудно бросать и одним и вторым. Но трудно до того момента, пока люди не признались себе в том, что зависимы и не могут себя контролировать.

Перетерпеть жёсткое похмелье после запоя или ломку — несложно. Сложно не уговорить самого себя, что можно ещё разик.

Человек абсолютно не осознает, что причина его наркомании или пьянства — в веществе. И только водка или наркотик — причина болезни. И только из-за самого вещества они не в силах бросить.

Кроме того, любой ПАВ сам по себе стрессор. Когда он попадает в организм, он «вытягивает» из организма эндорфины в кредит, а когда стимуляции нет, их уровень оказывается критически низким. Потому что организм выхолощен.

И наступает депрессия, хандра. На которую мозг реагирует идеей отправить человека за дозой. Замкнутый круг.

Такая простая истина не доходит ни до кого!

Потому что люди склонны к мудрствованию и плохо знакомы с физиологией, опять-таки.

Наркоманы находят массу внешних причин, почему они пьют. И почему у них частенько тревожное и депрессивное состояние.

Находят логичные и рациональные причины, чтобы объяснить самому себе, что же их толкает на такое сомнительное времяпровождение. Особенно, если их «хобби» частенько оканчивается неприятностями.

Например те, которые употребляют не часто, находят такие причины:

Я просто хочу иногда расслабиться

Употребляю от скуки, мне скучно

Мне нужно стать своим в этой компании

Мне нравится атмосфера ресторана

Те, кто уже почаще, такие:

С помощью употребления я ухожу от проблем и справляюсь с депрессией

Я слишком устаю морально и физически и так я отдыхаю

Я употребляю назло тем, кто меня нервирует и устраивает скандалы в доме

Если я не употреблю, то не смогу продуктивно работать

Те, кто совсем не просыхает, вот эти:

Алкоголизм неизлечим и все равно нет смысла бросать

Если я не похмелюсь, то умру, так как, вещество в крови

Я пью потому, что у меня была слишком тяжелая жизнь, без выпивки я умер бы от горя раньше

Мне нужно не употребление, а общение с моими друзьями, с другими людьми мне все равно неинтересно

Есть такой опросник, Завьялова, там перечислены мотивы употребления. И считается, что только третий вариант — крайне опасен и это уже алкоголизм.

Мы с этим совершенно не согласны. В любом случае, если человек испытывает желание употребить — он уже в ловушке. И нет разницы, какие причины он для себя придумал.

Окружающие же видят причины употребления родственника тоже не буквально. И тоже изобретают психологический «велосипед».

Вот какие причины на их взгляд:

Этот человек просто лентяй и не хочет жить по-человечески

Это просто туповатый человек

Это слишком умный человек

Это человек тонкой душевной организации, он уходит в свой мир

У него слишком сложная семейная ситуация

У него кризис среднего возраста

Не пережил увольнения с работы

Не пережил смену власти

У него такая наследственность и ничего не поделаешь

И таким образом они друг с другом общаются и ни один не скажет: да нет других причин для пьянства, кроме самой водки!

Почему так сложно признаться самому себе в наркомании?

Спойлер

Потому же, почему почти никто не скажет себе: меня уволили потому что я тупой для этой работы и вместо пользы приношу вред, в силу своего скудоумия.

Или руки у меня выросли не из того места. Просто глупый и бесталанный. И мне надо подтянуться!

Нет, конечно нет. Это же больно! Куда приятней думать, что увольнение это результат интриг в коллективе. Или потому что начальник вам завидовал! У него-то нет детей, а у вас есть. И машина у вас лучше. И внешне вы симпатичней. Вот, не справился с завистью и уволил.

Или, муж ушёл к любовнице. Не потому, что она в сексе лучше, а потому, что она глупая, а жена слишком умная для этого примитивного мужчины.

Так и тут. Все понимают прекрасно, что наркоман или алкоголик это человек больной и безвольный. Животное. Растение. Двуклеточное. Инфузория туфелька.

И как можно СЕБЯ причислить к этому сброду? Никак.

При этом, само явление употребления не осуждается. Молодежь воспринимает наркоманию, как часть модной культуры. Те, кто постарше, уважают алкогольную «культуру».

Но надо с умом! И тогда ты молодец.

А я-то молодец? Я пью на свои! Я работаю! Я употребляю наркотики изредка и не трачу на них много, как всякие конченые.

Потом. Я не валяюсь под забором! Я не бегаю г.олый с топором! Я всегда отдаю долг соседям вовремя, если одалживаю на дозу! Я не барыжу!

Ещё дальше. Я хоть часто употребляю, но отлично выгляжу! Я хоть и отсидел за торговлю, но не работаю «лохом» за три копейки! Да у меня вся жизнь впереди! Мне хоть есть что вспомнить!

В общем, нет никакого предела самооправданию у больных людей. На любой стадии они красавчики и не такие, как те конченые. Их нельзя под одну гребёнку со всеми. Потому что они в юности прочитали семь книжек и поэтому грамотные.

Почему наркоман всегда врет?

Спойлер

Почему у наркомана самообман — мы уже разобрались в предыдущей главе. Потому что им просто стыдно за себя, да и все.

И пока у человека есть отрицание болезни, это значит, что у него есть совесть! Ничего другого это не значит. Как ни странно это звучит, в свете его поступков.

И даже когда он кричит: да, я наркоман! Но я наркоман потому-то и потому-то, то это голос совести. Он обманывает себя и пытается убедить вас, что не такой уж он и наркоман. А употребляет по уважительной причине.

А как понять ложь наркоманов по другим причинам?

Например, обещание поехать на море детям, хотя он прекрасно понимает, что денег на это нет и не предвидится? Зачем обманывает детей? Зачем обещает золотые горы жене? Зачем обещает скорый заработок и достаток?

Тоже по этой же причине. Ему стыдно! Он понимает, что что-то пошло не так. И он пытается вас заранее порадовать. И верит, что вот он сейчас как развернётся…

И он не врет! Он в этот момент в самом деле уверен в себе и своих силах. На то она и анозогнозия, которая невозможна без налёта мании величия.

Но когда доходит до моря и дети спрашивают за сроки, то выходит конфуз. Денег нет. И приходится снова лгать, что с ним не расплатились заказчики-аферисты. Или машина сломалась и все деньги ушли на замену мотора. Или вот-вот ему отдадут деньги и вот уже отдали, но его ограбили по дороге. Или ментам пришлось дать взятку.

В самом деле, как он может рассказать, что он просто не может делать работу в срок, потому что слишком много времени уходит на добычу дозы? И у него просто нет на неё физических сил?

Думаете, наркоман это понимает? Как бы ни так! Не понимает. Он находит логичное объяснение, почему он так распределяет время. А накладки на работе списывает на другие причины.

Если спросить наркомана о сроке употребления, то он тоже соврёт и преуменьшит в десять раз. Потому что стыдно!

Если спросить наркомана о том, какое вещество он употребляет, то он назовёт самое дорогое и престижное. Почти все солевики до последнего утверждают, что они употребляли кокаин.

А те, кто кололся ширкой говорят, что чистый героин. Они же не конченые, как те, другие.

Если спросить, почему развёлся с женой, то он расскажет, какая она корыстная, какая алкоголичка и как променяла его на богатого! А он прилежно работал, все в дом. Вот, холодильник купил, пылесос.

А, если узнать все у жены, окажется, что она его бросила за то, что вынес все из дома, включая этот же пылесос и замучал постоянными скандалами.

Вот и думайте, ложь это или нет. Это просто неадекват.

Какая самая большая потребность наркомана?

Спойлер

Если вам в голову мигом пришёл ответ на этот вопрос — наркотик, то садитесь, двойка. Значит, вы мыслите в корне неверно, отделяя наркомана от других людей, как будто это какой-то особый подвид гомо сапиенса.

А разве не надо наркомана отделять? Он же ущербный!

А между тем, наркоман такой же точно человек, как и вы. Психиатрических отклонений, как у Чикатило, у него нет и он такой же, как вы. И хочет он ровно того же, что хотите вы.

Но вряд ли отдаёте себе отчёт в том, чего же вам, на самом деле надо, если вы в вопросе о потребности наркомана назвали наркотик. Наверняка, в список своих потребностей вы включите: дом, стабильный доход и прочее, прочее, что совсем не является тем, самым важным для людей.

Давайте разберёмся, какая же самая главная потребность у людей. Что является в их жизни самой большой мотивацией, что управляет их поступками, словами, да и всей жизнью в целом.

Какая главная потребность у людей?

Человек состоит из плоти и души. Чтоб поддерживать тело, ему много не нужно, всего лишь:

Вода и пища, которая способна удовлетворить аппетит

Также есть потребность в размножении и создании пары на инстинктивном уровне

Также есть потребность в крыше над головой, чтоб комфортно себя чувствовать

Больше человеку не нужно НИ-ЧЕ-ГО, чтоб поддерживать своё тело в дееспособном состоянии. И всё это вполне можно было бы иметь, поселившись в деревне, где не надо сильно суетиться и упахиваться ради покупки того, в чём нуждается… психика.

А психика нуждается во многом: в лабутенах, в посещении модного клуба, в нарощенных ногтях, в айфоне и в красной икре… Также, психика не откажется от красивой машины, престижной квартиры и поездки на Кипр. А без денежной профессии и хорошей должности, на которой не придётся подчиняться, психика и вовсе чахнет.

Зачем всё это психике? По сравнению с телом, она просто какая-то ненасытная бездна. Но лишать её всего этого нельзя, потому как, начинаешь себя чувствовать не очень хорошо.

Итак, зачем все эти «ништяки» нужны психике? Затем, чтоб люди посмотрели, похвалили и поняли, что имеют дело с успешным человеком. А, если и не похвалили, то хоть позавидовали и высказали одобрение в завуалированной форме, даже враждебной.

То есть, основная потребность психики — одобрение окружающих. Оно нужно всем без исключения. А кто это отрицает — большой врунишка.

И только не надо приплетать сюда тибетских монахов, мы сейчас о современном социуме, детях мегаполиса. Монахи — вещь особая. Там и наркомания грехом не считается и не порицается. Так что, даже не думайте думать в эту сторону.

У некоторых самолюбивых и уверенных в себе людей тут же возникает отрицание этого факта: «Да неет… Какое одобрение? От кого? От этой серой массы? Да плевать мне на них, я вне толпы!».

Это звучит смешно, учитывая то, что говорящий это, точно не колхозник из деревни и точно очень много добился в жизни или постоянно пытается. Он, конечно, объясняет это себе тем, что это надо лишь ему одному. Ну нравится ему просто Мерседес больше, чем велосипед… Но, сами понимаете, что не клеится тут что-то.

Так вот, если вы считаете, что вышеприведённые доводы достаточно разумны, то просто уясните одну вещь: психике, здоровой, обычной психике, нужна похвальба, восхищение и признание. И чем этого больше, тем лучше.

Но, обычную похвальбу ни за что, психика не воспринимает как «еду». Человек доволен тогда, когда он знает, что его хвалят заслуженно, а не просто льстят.

Разговор о восприятии лести — это уже отдельная песнь, поэтому не будем на ней стопориться и вернёмся к нашим баранам, тьху, наркоманам (наркозависимые, простите за такую шутку, но очень уж к слову пришлось).

Исходя из всего вышесказанного выходит, что наркоману, как и вам, нужна постоянная порция одобрения. Но, ведёт-то он себя вопреки всей логике и получает сплошное порицание, бесконечные тычки, оскорбления, презрение и статус такого человека, которого и человеком-то не считают многие…

Давайте разбираться, где же зарыта тут собака.

Почему наркоман ведёт себя так, что его потом уважать не могут?

Истоки, которые привели какого-либо человека к наркомании — у всех одинаковы и ничего в них нет удивительного. Если мы начнём перебирать все типичные ситуации, то выйдет, что «стартанули» они тоже оттого, что искали одобрение какого-либо круга социума.

Это могло быть вот что:

Компания, которая употребляет и хотелось «влиться» в коллектив

Муж (жена, парень, девушка), которые употребляли и хотелось быть на «их волне»

Всё, других вариантов и нет — то. Все эти разговоры о том, что первый раз «укололся» с горя — до горя нелепы, так как, прежде чем уколоться, надо было найти компашку и дилера, чтоб это всё организовать.

А в компашке, которая его обсмеёт за такое и тут же назовёт «конченым», делать этого не станет никто и даже заикнуться не подумает!

Правда, есть ещё вариант, когда наркозависимыми становятся медработники, которые имеют доступ к запретным лекарствам. Но, опять-таки, в большинстве случаев они употребляют не в одиночку, а носят дозы в компанию, где их за такие подарки носят на руках и сметают звёздную пыль с дороги, по которой он идёт к ним.

Одним словом, какова бы причина ни была, начал человек не оттого, что у него была очень плохая жизнь. А в основном потому, что в такой среде у него был шанс самоутвердиться каким-то образом.

Но, мы сейчас говорим о том, почему же потом наркоман начинает вести себя так, что вызывает отторжение?

А потому, что он быстро привыкает, наркотики-то не шутка. Но, очень долгое время человек не осознаёт, что давно и по уши в яме. А чем больше он употребляет, тем больше проблем вокруг себя имеет.

Он не имеет прежних сил и скорости реакции, поэтому у него начинаются проблемы на работе. Он не имеет хорошего настроения, если дозы нет, поэтому он начинает ссориться с родственниками, которым устраивает бесконечные скандалы.

И это всё — сплошное порицание, как вы понимаете, даже если никто из окружающих ещё не в курсе, что имеет дело с наркозависимым. Его начинают упрекать в том, что он безответственный, ленивый, неактивный и т.д и т. п.

В этот момент человек ещё верит, что он не зависит от наркотиков и старательно скрывает употребление. Зачем? Затем, что его не похвалят те, которые не приемлют наркоманию.

То есть, ему, как и всем, мало одобрения только одного микросоциума (компашки), ему хочется нравиться и другим.

Но, самое интересное начинается тогда, когда его, наконец, ловят с поличным. Он получает статус «наркоман».

В этот момент он понимает, что наркоманом быть стыдно, причем настолько стыдно, что лучше врать, врать и врать с три короба, но главное, не производить такое впечатление на людей. И компашка уже становится противна, потому что, они — меньшинство, а общество, которое порицает наркоманию — огромно…

И он мечется между невозможностью бросить и желанием произвести впечатление честного человека. Он настолько запутывается во лжи и психозащитах, что мозг начинает просто «кипеть».

И его хоть уличай, хоть нет, он всё равно будет долбить одно: да вам кажется, я нормальный, это вы параноики. То есть, мышление выходит начисто из стадии здравомыслия.

Но при этом при всём, наркоман не идиот, с головой пока всё в порядке… Он просто «закипел», а причина кипения — враньё самому себе, которое вытесняет разум.

В итоге он хочет доказать, что он достоин похвалы, но делает это настолько нелепо и агрессивно (например, когда переводит стрелки и бросается на того, кто его уличает), что становится ещё более порицаем и нет уже никому разницы, наркоман он или нет.

Он становится просто злобным, подлым и вредным человеком, который не идёт на контакт и всё время пытается манипулировать родственниками.

Если родственники прекратят прессинг и порицание за бытовые дела, а начнут упорно давить на болезнь, то таких жутких вещей наркоман творить не станет, нужды не будет. Ему будет гораздо проще самому всё осознать и остановиться.

Каким бы сумасшедшим ни выглядел наркоман, при этом он остаётся обычным человеком с обычными установками. И в глубине души он точно знает, что его презирают. Он же нищеброд и болтун. Он не глава семьи, а приживалка. Лузер.

Наркоман — слаб! Это все равно, что инвалид. У него сломана голова, а за ней отказывается подчиняться и тело. Вместо того, чтобы упасть на колени и плакать, просить помощи и лечения, его тело делает другое движение: бьет того, кто его упрекает!

На самом деле, наркомана можно только пожалеть. Он, действительно, не ведает, что творит и что делает. И почему это делает. И с какой целью.

Ни на один из этих вопросов он не сможет ответить разумно. У него кипит мозг и он ничего не понимает, что происходит с его жизнью.

И мозг ничего не понимает! Мозг тоже в недоумении, представляете? Почему это тело недовольно его работой и в глубине души себя считает лузером? Ведь, лузеры не могут испытывать таких приятных эмоций! Выброс эндорфинов в природе случается только от радостных событий и достижений.

Вот такие дела. Организм сломан. И его надо чинить, а не пытаться найти логику там, где ее быть не может.

Степень адекватности наркомана: анозогнозия, бред и психозащиты

Спойлер

Да, любой наркологический больной — неадекватен. И мало чем отличается от пациента Кащенко, который называет себя Наполеоном. И то и то — психиатрические диагнозы.

Только один видит в зеркале Наполеона, хотя он в миру Ваня Пяточкин, а второй видит молодого, очаровательного красавчика, с предпринимательской жилкой, хотя в миру вид имеет облезлый, не очень юный и сидит на шее мамы или жены.

И скажите, какая разница между этими двумя людьми? Оба видят в зеркале не своё отражение. Чем иллюзия второго лучше, чем у первого? Ни тот, ни другой не видят себя!

Заставить его скандалами признать, что он не ого-го, а торчок или алкаш самого низкого пошиба — не выйдет.

Он будет ещё больше огрызаться, нападать на вас и все больше сочинять в своей голове новых версий, почему ваши слова — подлая клевета.

Помимо миллиона версий, почему он ведёт себя так, а не иначе, у наркомана ещё есть масса дел, которыми наполнен его день. На взгляд нормального человека это дела бестолковые и дурацкие.

Например, изобретение новых будок для собак. Но наркоман уверен, что он нашёл золотую жилу, он весь день проводит в гараже, распиливая дрова и сооружая не очень красивую конструкцию.

Конечно, в этот момент он употребляет. Чтобы продуктивней работать! Это же все для семьи. Неужели непонятно?

И хоть что ему говорите, какие доводы ни приводите, он все равно убежит на улицу, как только «зазвонит звоночек».

Когда вы начнёте говорить, что твоя уродливая будка стоит на сайте объявлений три месяца и никто не позвонил, он тут же взовьется и начнёт кричать, что вы его ни в чем не поддерживаете. И вы ведьма. Поэтому никто не покупает будку.

От такого нервного разговора у него снова «зазвонит звоночек» и он вылетит на улицу. Добывать «лекарство». Довели.

Любые рассуждения наркомана о будущем и настоящем — бред сумасшедшего! Вы ему говорите, что у нас долги, нам свет скоро выключат, а он вам про то, что вы живете лучше других, заметно лучше других. У него же свой бизнес, у отца семейства, а другие пашут на заводе, как рабы. И приносят сраную зарплату.

Ему говоришь: дай мне хоть одну сраную зарплату! Ты же сидишь на шее два года! А он говорит: вот, продам будку и все деньги тебе отдам.

Когда с ними говоришь, полное ощущение, что они специально издеваются и занимаются газлайтингом. Но это не совсем так.

Наркоманы не ощущают хода времени. У них вечный день сурка. Поэтому, планировать наперёд они абсолютно неспособны.

Да и вспомнить, сколько времени они не зарабатывают — тоже. Для вас будка продаётся очень долго, а ему кажется, он только-только выставил объявление.

Составить план он может только на самое ближайшее будущее, в районе часа. Планы на следующий день — это уже слишком. Их жизнь слишком непредсказуема.

Например, они рассчитывают, что сейчас сдадут в ломбард телефон, а прибегают к нему и он закрыт. Они бегут в другой. Вот и выбились из графика. И опоздали на запланированную встречу.

Или, они рассчитывали сразу получить дозу на руки от барыги, а пришли к нему, его нет. Пришлось бежать ему навстречу. А барыга такой же наркоман и также потерялся в пути. И ходят весь день друг за другом. Зато сколько суеты и деловых перезвонов…

Но это ещё лёгкий случай бредовых рассуждений и действий. А когда у наркомана галлюцинации и он вообще не осознает, где находится и что делает?

Как тогда с таким договориться и убедить его, что он наркоман? А никак.

С наркоманом нет смысла говорить вовсе. И спорить с ним не надо. Остановить наркомана разговорами также сложно, как бронепоезд голыми руками.

С ним говорить все равно, что с шизофреником, который обвиняет вас в том, что вы поставили в его окно антенны. И теперь он не может спокойно спать. Попробуйте, договоритесь с ним.

Если у вас получится, то пишите нам! Мы опишем этот уникальный случай и вместе получим Нобелевскую премию.

И вот только тогда, когда до вас дойдёт, что шизофреник и наркоман — одного поля ягода, только тогда вы сможете действовать конструктивно и не распыляться на бестолковые действия.

Важно понять то, что сумасшествие наркоманов — обратимое. И кончается оно в тот момент, когда он прекращает врать самому себе.

Но вот в чем беда… Чем умней человек от природы, тем изощренней он себе врет. Дурак неспособен придумать столько логичных версий, как умный. И в итоге, умные сильней и быстрей увязают в болезни!

Но есть и обратная сторона медали. Если больного принудить лечиться, дать ему хорошую рациональную психотерапию, то умный быстрей все поймёт и сможет сам себя остановить. Дураку это будет почти не под силу.

Излечима ли наркомании, где находится лучшее лекарство от неё или Какой же я здоровый, если пить мне уже нельзя?

Спойлер

Излечима! Не верьте никогда тем, кто утверждает, что наркомания — это болезнь на всю жизнь и даже десятилетний период трезвости — всего лишь ремиссия. Не верьте, даже если эта информация озвучена наркологом!

Поймите одну простую вещь. Наркомания по сей день является загадкой не только для простого обывателя, но и многих врачей. Это пока не до конца изученное явление и мнение о природе наркомании пока очень колеблется.

Многие говорят, что наркомания — это болезнь на всю жизнь. Даже некоторые врачи. По той причине, что даже после десятилетнего перерыва, если разик употребишь наркотик — снова станешь наркоманом.

Теперь внимание! А, если здоровый употребит, он не станет наркоманом? А откуда тогда берутся наркоманы, если все рождаются без наркологических диагнозов?

Тишина в студии. Подумайте над этой дилеммой.

Вы понимаете, насколько это демагогия и притягивание за уши?

Как можно считать хронической болезнью — свойство организма? И его реакцию на наркотик?

Взять то же умение плавать. Или навык ездить на велосипеде. И то и то — навык держать равновесие.

Если вы когда-то умели плавать, то брось вас в воду через десять лет после перерыва — вы поплывете.

Дай вам велосипед через десять лет перерыва — вы поедете.

И чем вы больны? Болезнь равновесия? Или болезнь езды на велосипеде? Или вы хронически больны плаванием? Смех и грех, честное слово. Горе от ума какое-то.

Что такое наркомания? Это — мания к употреблению и добычи наркотика. Так?

То есть, ты наркоман до того момента, пока ты маниакально рыскаешь и ищешь наркотик, думаешь о нем, посвящаешь этому занятию жизнь, отодвигаешь на задний план иные задумки. Так? Так.

Именно так характеризуется наркомания в учебниках. И неважно, какая у тебя толерантность. Если ты раз в месяц меняешь свои планы и бежишь за наркотиком, у тебя — мания. Мания!

Если человек спокойно живет и работает, или учится, не думает о наркотике, а потом попробовал и поломал мозг? У него происходит поломка организма и как ответ на поломку — мания.

А какая разница, у кого эта мания произошла? У того, кто раньше был наркоманом или у того, кто ни разу не пробовал?

Какая разница, что один употребил из любопытства, а второй решил вспомнить молодость и у него в мозгах есть какие-то слабые воспоминания про ощущения?

Согласитесь, что и через пятнадцать лет можно вспомнить своё ощущение от езды на велосипеде. И что с того? Так работает наш организм, не более.

А, если говорить про воспоминания ощущений наркотика, то они проходят через год-два точно. И человек уже не может физически ощутить и прочувствовать это силой воспоминания. Он просто помнит, что было хорошо. И все. И что с того?

Тоже касается меры развития навыка. Чем ты лучше раньше плавал, тем ты лучше поплывешь через десять лет. Да, первые пару метров ты будешь барахтаться, а потом поплывешь, как ни в чем ни бывало.

Если плавал так себе, то через пару метров поплывёшь так себе. Это все остаётся в мозге. Так устроен наш организм. Мы сотканы из навыков.

Это вот к вопросу о том, почему запойный, если бросил пить, сразу уйдёт в запой. Потому что он развил свой навык до этого уровня! Мастер спорта он в поглощении спиртного. Что непонятно?

То есть, плохое лечение наркомании означает именно это. Человеку не пояснили этот момент предельно ясно. И он решил, что ничего худого не выйдет, если он через пять лет снова попробует наркотик.

Он почему-то думает, что он сможет как раньше. Раз в год, потом раз в полгода… Нет, уже не сможет. Потому что в его мозге остался развитый навык мастера спорта по поглощению наркотика.

И мозг мигом активируется, когда «достали» из чулана старый навык и на блюдечке тебе подаёт готовый вариант. На, пользуйся, мой господин. Я все для тебя храню. Это твоё приданое.

В итоге мы получаем что? Плохо вылеченного пациента. Но никак не пожизненную болезнь.

Некоторые сравнивают наркоманию с диабетом. Потому как, всю жизнь надо себя контролировать.

Это тоже некорректное сравнение. Всю жизнь себя должен контролировать только тот пациент, которого не вылечили толком. У которого осталась тяга к ПАВ и нет полного понимания всей картины.

Если у человека есть понимание, то у него тяги нет. И нет ни малейшего желания «тряхнуть стариной». Навязчивую тягу провоцирует анозогнозия, при столкновении с каким-то триггером. Только она виновна в том, что человек не купирует мысль употребить, а развивает ее дальше. Вот в чем дело.

Еще поясним, почему полное излечение называют «ремиссией» в этом случае.

Потому как, наркомания — это расстройство влечения. Это УЖЕ заложено в нашем организме, как механизм его работы. Такая же реакция мозга будет на что-то иное, приятное. На с.екс, на любовь, на выигрыш в карты.

Вот тот же герпес. Почему и тут ремиссия? Потому что бактерии герпеса есть почти у всех в организме, от них нет спасения. Это древние микроорганизмы, которые проникают в наше тело. И заражение в любом случае происходит в раннем детстве у всех. С того момента вирус остаётся в организме на всю жизнь. Но активируются они только тогда, когда понижен иммунитет, например.

Мазями и лекарствами мы приглушим острую фазу и бактерии снова будут незаметны нам. Но, если вы перетрудились и попали под дождь, вы снова увидите герпес.

То есть, по хорошему, наркомания в чем-то даже проще герпеса. Только от тебя зависит, запустить ли ее снова или не стоит будить лихо.

То есть, лучший доктор наркомании тот же, кто ее и сотворил. То есть, ваш мозг. Как говорится, я тебя породил, я тебя и убью (с)

И самый сложный пункт тут — именно в убеждении. Наркомана надо убедить, что пора лечиться. Это тут все написано в трёх словечках, а на деле, именно этот шаг может занять даже год!!! И без него, всё остальное — тленно.

То есть, просто взять и насильно заставить наркомана преобразовать нейронную цепь — нереально. Какие процедуры ни делай, если он в душе верит, что он здоров, а над ним совершают насилие — он будет сопротивляться и силой мысли укреплять эту нейронную цепь, да и всё…

Более того, даже если каким-то чудом удастся сбить тягу, то всё равно наркоман, по окончании лечения вернётся к наркотикам. Во-первых, из чувства противоречия (вспомните знаменитые советские ЛТП), а во-вторых, из чистого любопытства: «А что будет, интересно? Странно, я не хочу… Наверное, если разик уколюсь, то уже не встряну в систему и смогу употреблять раз в годик, когда захочу и без проблем»

Действуйте, убеждайте! Наркомания — излечима и вы должны это чётко понимать, а не просто надеяться, в душе считая, что это совсем не так.

Почему для лечения наркомании есть определённый срок?

Спойлер

А почему для того, чтобы срослась кость нужен определённый срок? Потому что это выяснили опытным путём медики. Наблюдали за сотнями случаев и пришли к выводу, что кость срастается такое-то количество времени.

Если у человека в организме мало каких-то веществ для среднего срока срастания кости, то процесс немного затянется. Но в целом, будет почти таким же, как средний показатель.

С наркоманией такая же история. При правильном подходе вам хватит 3-4 месяца на стартовый заряд для запуска процесса излечения в домашних условиях.

В ребцентре вам понадобиться около 5-6 месяцев, так как, там присутствуют и другие занятия, как дежурства, например.

Это как с рваной раной. Саму рану заживят быстро, при верном подборе лекарств. А шрам будет рассасываться ещё несколько лет.

А вот при неверном подборе лекарств, например, когда рану мажут вазелином, произойдёт ещё большее заражение и рана начнёт гнить, вместо заживления. Если уберут гной и все-таки применят правильную мазь, все срастется.

А не уберут гной, то пойдёт заражение крови и пациент умрет! Слышите, родители? Ваше неверное поведение во время лечения — это тот же вазелин на рану.

Поэтому, соберитесь и действуйте правильно. Только тогда все получится. Тоже касается больных. Не мудрствуйте. И используйте свой мозг. Учитесь осознавать самообман и пресекать «кривые» мысли. Лечите сами себя.

Но только через три года можно констатировать, что приобретённый навык и мания ушли в дальний «ящик» сознания. И вы уже не находитесь в группе риска, потому что вас временами охватывает кратковременная тяга.

А при неверном подходе хоть пять лет вас лечи. Время тут ничего не решает. Только качество лечения.

Виноваты ли родители в наркомании ребёнка? Что знают подростки о наркомании от нас?

Спойлер

Вообще, нездоровое это явление, когда родителей начинают винить во всех грехах.

Если руководствоваться здравым смыслом, становится очевидно, что роль родителей в наркомании ребёнка — вообще несущественна.

Не имеет значение ни воспитание, ни среда обитания ребёнка, ни моральный климат в семье. Собака же совсем не там зарыта!

Очень любят простые психологи копать в этом направлении. Дескать, ваш ребёнок наркоман, потому что у вас в семье были двойные стандарты, или гиперопека…

Ребёнок, который вырос в гиперопекающей среде вполне может оказаться счастливчиком и не попасть в компанию, где ему дадут попробовать наркотик. Одно другого совсем не касается.

Это дело везения, на самом деле. Но везунчиков с каждым годом все меньше. Слишком велика прогрессия этой заразы.

Нет никакой разницы, что происходило в семье! Важно то, что происходит в социуме, в целом.

Нет, конечно, если взять за пример семью горцев, которые живут вдали цивилизации, то там только семья имеет значение. Потому как, это и есть весь его социум. Ну ещё овцы и коровы.

А когда речь идёт о ребёнке, который вырос в городе или деревне, где он смотрит телевизор, общается с друзьями, соседями, то о каких родителях может быть речь? Не берите на себя слишком много.

Да, в том, что родители пили при ребёнке и этим самым приучали его к тому, что расслабиться — это норма, есть вина. Но это же делает весь мир!

И, если искать вину тут, то можно нарваться и на противоположный эффект. Алкоголик, семья которого была убежденными трезвенниками, заявит: а я начал пить потому, что они белые вороны! Не хотел быть похожим на них.

При желании, а у психологов это желание есть, найти вину родителей можно в чем угодно! Какими бы прилежными они ни были. Но толку? Если бы это могло излечить от наркомании…

Вина родителей также есть в том, что они не пресекли наркоманию на корню, как только она началась. Но, опять же, есть ли тут вина? В чем они виноваты, в том, что не информированы? Или в том, что влияние того же амфетамина на организм можно не замечать годами?

Одним словом: виноваты только те, кто знает о наркомании и не пытается никак с ней бороться. Но мы таких родителей почти не знаем. Все борятся в меру своего понимания.

А успешно или нет — это уже не к ним вопрос. Они не наркологи.

Кроме того, на мировоззрение ребёнка влияют общественные установки. То есть это то, чему учим их мы, взрослые.

Например:

Наркомания — неизлечима

Наркомания — химическая зависимость

Наркоман сам должен захотеть лечиться

Наркоман не бросает потому, что хочет кайфа

Бросить наркотики могут только волевые личности

В жизни надо все попробовать!

Вот этой небольшой горстки народной мудрости хватит с головой, чтобы подросток по уши влез в болезнь. Давайте разберём эти утверждения.

1.Наркомания — неизлечима

Сначала подросток пробует наркотик, привыкает. Решает бросить, у него не выходит пару раз и он тут же смекает: ага, а ведь наркомания неизлечима! Значит, нет смысла бросать.

И он продолжает в том же духе со спокойной совестью!

2.Наркомания — химическая зависимость

Если не вникать в эту фразу, то кажется, что речь о том, что наркотик в крови. Значит, если нет ломки, то нет никакой химической зависимости.

Значит, ни амфетамин, ни соль — никакие не наркотики. Это так, мелочи. От них же нет физического привыкания и ломки! Значит можно продолжать в том же духе со спокойной совестью.

3.Наркоман сам должен захотеть лечиться

Любому наркоману кажется, что он может бросить в любой момент. Просто сейчас у него такие жизненные обстоятельства, что куда разумней употреблять. Это все анозогнозия. И эти все анозогнозийные наркоманы несут эту ересь в массы. А массы — бездумно вторят.

В итоге все ждут, пока рак на горе свиснет. И все продолжают в том же духе, со спокойной совестью.

4.Наркоман не бросает потому, что хочет кайфа

Да прям! Скажите это системнику на игле и он только горько усмехнётся. Потому как, он сам уже не понимает, почему не может бросить.

Кайфа-то и нет уже! Этот кайф доли минуты, если вообще есть.

Есть только ломка, если проворонить время очередной дозы. И есть облегчение, когда симптомы ломки снимаются наркотиком.

Этот «кайф» можно сравнить с приёмом таблетки, когда болит голова. Головная боль прошла — вот такой же кайф у наркомана на системе.

Но подросток уверен, что наркотики это вечный кайф! Поэтому с любопытством суёт туда свой нос. И продолжает в том же духе, с чистой совестью.

5.Бросить наркотики могут только волевые личности

А коль так, то нет смысла и пробовать бросить! Я не волевой! Я слабый! Я ложусь, пузом кверху и не трогайте меня. А я буду продолжать в том же духе и с чистой совестью.

6. В жизни надо все попробовать!

Серьезно? Тогда попробуйте какашку! Почему нет? Чем какашка заслужила не войти в список — все?

Или, попробуйте сменить пол. Вы же ещё не пробовали с.екс в роли женщины? Попробуйте! Иначе жизнь нельзя назвать удачной.

Также можно попробовать прыгнуть с крыши. Летают же некоторые с крыш. Вам тоже не надо падать в грязь лицом и упускать такую возможность попробовать полетать!

Понимаете теперь, чему мы их сами учим? Так что, нечего на зеркало пенять, коли у всего мира рожа крива.

Почему без единства семьи не выйдет вылечить наркомана?

Спойлер

А из-за анозогнозии не выйдет.

Представьте, что болезнь — это вода. Если воду нальёшь в целый стакан и оставишь на солнышке, то вода испарится, потому что ей некуда деться. Если же в стакане есть трещина, вода найдёт выход и уйдёт в щель.

Психическая болезнь — очень хитрое явление. Чтобы «заблокировать» больное мышление, пациента надо поместить в среду, где он не будет получать никакого подкрепления своим больным мыслям. И так 3-4 месяца, пока мышление не перестроится. Не образуется привычка мыслить иначе.

Если же в этой среде хоть ОДИН человек даёт больному надежду, что его бред — это правильно, то он не расстанется с этой идеей! И неважно, что десять человек вокруг говорят иное.

Сколько они говорят по времени это? Месяц? Два? А сколько ЛЕТ больной мыслил неверно? И те же люди, которые сейчас озвучивают новую версию, когда-то поддерживали ту, старую.

Конечно, мозг мигом зацепится за знакомое и хорошо изученное! И наркоман скажет: да вы придуриваетесь! Вы под влиянием! Когда вас уже отпустит? Вы как сектанты. Посмотрите, даже бабушка так вас называет! С вас просто деньги качают!

Что в итоге выходит? В итоге добрая бабушка подкладывает свинью не только своему внуку, но и детям, которые зря выбрасывают большие деньги на лечение.

То есть, даже, если эта бабушка не будет спонсировать внука и не пустит его к себе жить, такими разговорами она не даст ему вылечится! И рано или поздно будет рецидив. Потому что внук так и не услышит и не примет того, что ему говорили на психотерапии.

Не допускать бабушку к лечению и не давать им общаться в это время — тоже не вариант. Все равно больной вернётся домой и там, однажды, к нему могут вернуться больные мысли и он найдёт им выход в лице бабушки,

Это мышление. Очень тонкая субстанция. И тут надо быть максимально бдительным и ставить «забор» со всех сторон.

Мышление можно переучить и голова начнёт думать в другую сторону. Но только в том случае, если в стакане нет трещины. И помните, что следить за его целостностью придётся не менее трёх лет!

Каким образом по нашему методу «перепрошивается» мозг

Спойлер

Работа с этим самоучителем очень эффективна. Главы книги написаны таким образом, что наркологические больные, читая, узнают себя в разных ситуациях и им становится стыдно.



Им становится очень стыдно и противно, что они так мыслили и действовали. Особо их впечатляет то, что это описано в книге, а значит, так мыслят все наркоманы. Они изучены! Их мотивы поступков — предсказуемы! О ужас!

И они перестают ощущать себя той, больной личностью. Они начинают смотреть на себя глазами здоровых и удивляться, как же все просто на самом деле.

Они понимают, откуда и почему началась их болезнь. Но они уже не винят себя и им не нужно изобретать новые и новые версии рационального объяснения. То есть, мы распутываем их больную логику и ставим голову на место.

По словам самих больных, после прочтения их мир наркомании, который казался чем-то загадочным, разбивается на мелкие пазлы. Вот он барыжит, вот он добывает деньги на дозу, вот он манипулирует семьей, вот он выманивает деньги, вот он хвастает своими заслугами, вот обещает и не делает…

И загадочный флёр исчезает. Им становится просто противно, что они такие глупцы! Как же они не могли сами додуматься, что стали рабами самих себя? И у них появляется дикое желание бросить.

Но помимо того, что эта книга пробуждает разум, то есть, желание вести трезвый образ жизни, больные проходят уроки.

Они пишут изложения по каждой главе. А чтение и изложение — это лучший миксер для закостеневшего мозга! Это все равно, что качать мышцы на тренажёрах. Точно также чтение-изложение восстанавливает тонус мозга. Но и это ещё не все.

Тут даны упражнения, которые по крупицам восстанавливают память больных. Они много чего не помнят из детства! А когда вспоминают, вместе с воспоминаниями к ним возвращаются и старые установки морали.

Ещё есть упражнения, которые тренируют думать наперёд. То есть, планировать исход действий. С этим у любого наркомана просто беда.

Также уроки включают много художественной литературы. Очень много. Это затем, чтобы переключить устоявшиеся динамические стереотипы наркомышления на другие мысли. То есть, стереть файлы, которые использовались последние годы и заставить мозг думать в разных направлениях.

И плюс к этому всему, мы учим родственников — укреплять и фиксировать этот результат, с помощью «костылей». То есть, ультиматумов.

Это большое подспорье наркологическому больному, хотя изначально они этого не принимают и сопротивляются. Зато после того, как их разум включится, они сами просят родственников дать им «костыли»!

Они добровольно готовы встать на учёт, отдать водительские права, выписаться из квартиры. Лишь бы не сорваться! Потому как они уже четко понимают, насколько они слабы перед своим же мозгом.

Вот так действует наш метод.

 

7 урок
Как определить стадию алкоголизма или наркомании? С какого момента человек считается алкоголиком или наркоманом?

Спойлер

Вместо того, чтобы определять у себя или родственника стадию болезни, лучше подумайте. Зачем? Зачем вам это нужно?

Что изменится от того, что вы узнаете, что у вас первая стадия? Что изменится, если у вашего родственника вторая стадия?

Вы думаете, если сообщить больному, что у него вторая стадия, он спохватится и одумается? Нет, так не будет. Он все равно вам не поверит и найдёт массу доводов, почему вы неправы.

В любом случае, мы вам, конечно, дадим описание и картины всех стадий. Но вы должны понимать, что суть совсем не в них и для лечения это не имеет никакого значения.

Определение стадии — задача нарколога. Ему это важно, чтобы примерно понимать, какие органы уже поражены от ПАВ и на какой стадии разрушения находится ЦНС, чтобы назначить верное медикаментозное лечение.

То есть, если человек на первой стадии, то ему не надо проходить доскональную проверку сердца, печени, почек. Если на второй, то тут лечить надо не только психику, но и многие органы.

А вот поверхностные знания людей о стадиях наносят лишь вред. Потому как, это ещё один повод не считать себя больным!

Это работает так.

• Ты алкоголик, ведь у тебя провалы памяти!
• Нет! Я же не похмеляюсь! Почитай, алкоголики похмеляются!

Или так.

• Ты алкоголик, ты пьёшь один!
• Нет! Признак алкоголизма это провалы в памяти! Почитай в книгах, неуч!

Никто из этих людей не знает реальных признаков начала болезни. В итоге этих неполных знаний, выходит так, что алкоголизм и наркоманию осознают и начинают лечить уже на второй стадии.

То есть, лет через десять-пятнадцать после старта БОЛЕЗНИ в случае алкоголизма и лет через пять в случае наркомании.

На первой стадии у больного уже масса нарушений и уже идут деградации характера. У него уже точно есть:

1.Расстройство влечения.

2.Анозогнозия.

3.Компульсивное употребление(когда за одной рюмкой идёт вторая, третья).

4.Слабый неврозоподобный синдром(когда человек себя неосознанно накручивает, чтобы разрешить себе употребить).

5.Слабый бред отношения, то есть, начало паранойи(когда кажется, что при обсуждении алкоголизма кидают камешек в твой огород).

6.Слабый бред ревности.

То есть, в семье уже явно есть скандалы из-за употребления, но болезни совершенно не видят. Все списывают на характер и жизненные обстоятельства.

Мы вам скажет так. Если у вас есть желание употребить — вы больны. Все. Больше вам не надо ничего понимать и знать.

В самом деле, если бы у вас была язва, вы бы сильно вникали, на какой она стадии? Там же тоже есть стадии. Вы что, ждали бы, пока язва дойдёт до конечной стадии, чтобы начать лечить? Нет же…

Тут все тоже самое. Если есть расстройство влечения — ВСЕ! Это уже болезнь. И регресса в этой болезни нет, только прогресс.

Сегодня у вас нет желания выпить лишнюю рюмку — завтра будет. Сегодня нет провалов в памяти — завтра будут. Это — неизбежно! У вас точно такой же организм, как у всех.

Более того, по отдельным признакам никогда нельзя точно определить стадию. Да и, в принципе, есть ли алкоголизм. Например, взять провалы в памяти.

Если вы плохо знаете человека, выпили с ним и он напился до невменяемого состояния, буянил, кричал, а наутро все забыл, то вы думаете — это конченый алкоголик!

Ничего подобного. Это может быть признаком первой стадии, второй, третьей и даже обычного бытового пьянства, когда алкоголизма ещё нет.

Есть такая вещь в наркологии, как нетипичное опьянение. И напиться до беспамятства, теоретически, может абсолютно любой. Даже тот, кто пьёт раз в два года. Если его мозг реагирует на спиртное не стандартно.

Поэтому, изучая дальше стадии, не зацикливайтесь на этом. Это вам нужно только затем, чтобы быть грамотным человеком и видеть болезнь комплексно.

Итак, начнём с того, что в наркологии нет разделения на алкоголизм и наркоманию. Есть — наркоманический синдром. Который включает массу признаков. И чем сильней болезнь, тем явственней эти признаки. А по сути, они стартуют с самого начала, потом только усугубляются.

Что включает в себя наркоманический синдром?

1.Анозогнозия — потеря самокритики.

2.Влечение обсессивное(рефлекс обстановочный). Желание выпить.

3.Влечение компульсивное(реакция симпатической нервной системы на яд). То есть, это и рюмка за рюмкой, это и день за днём. Неважно. Просто все идёт по нарастающей.

Помимо этого есть другие признаки. Давайте их рассмотрим. Все реакции разделяются на два больших синдрома.

Синдром изменённой реактивности

То есть, реакции организма стали не такие, как раньше. Организм подстраивается под регулярное отравление и наращивает иммунитет.

1.Утрата рвотного рефлекса

Вспомните, что было с вами в ранней юности от алкоголя? Рвота. Это — нормальная защитная функция организма. С течением болезни эта функция утрачивается.

Таким образом, можно смело считать: тот, кто часто имеет рвоту от выпивки — имеет очень большой иммунитет к ядам и у него сильный организм. Те, кто быстро утратил это свойство — имеют слабый организм.

2.Изменение толерантности

Сначала хватало две бутылки пива, чтобы стать пьяным, потом можешь выпить пол-литра водки и ни в одном глазу, потом уже снова 50 грамм и ты пьяный.

То есть, вы пьёте две бутылки, организм справился. Вы ему опять две бутылки, а он хоть бы что, не пьянеет. Вы сверху ещё бутылку и процесс пошёл. Так растёт толерантность. И так доходит до литра водки, чем алкоголики чрезмерно гордятся, считая, что у них крепкий организм и поэтому они не алкоголики.

На третьей стадии организм уже сдался и он не может бороться. Поэтому снова достаточно малых доз.

3.Потеря количественного контроля

Между первой и второй — промежуток небольшой! Хотел выпить пятьдесят грамм и домой, в итоге нечаянно задержался до утра.

Это реакция неслучайная. Это попытка перепрыгнуть планку отравления, это поломка симпатической системы, которая подстраивается под требования мозга получить удовольствие. Почувствовать опьянение.

Это как ОКР, когда люди моют руки по 100 раз в день и не могут остановиться.

4.Потеря ситуационного контроля

Это про Любу, звезду Ютуба. Помните эту песню Слепакова? В общем, это про неподобающее поведение во время опьянения.

5.Потеря качественного контроля

Это когда у вас кончился коньяк и вы согласны даже на самогон, потому что мало.

6.Изменение формы опьянения

Это когда раньше вы балагурили в пьяном виде, а потом все чаще и чаще начали скандалить.

7.Полимсесты

Частичные провалы памяти. Не помните часть веселого вечера.

8.Амнезия

Из памяти выпадает весь вечер почти. А то и неделя.

9.Абстинентный синдром

Это когда вы опохмеляетесь и вам становится легче. Это уже четкая вторая стадия. На первой стадии от выпивки с утра становится только хуже.

10.Изменение формы потребления

Это уже запои. Сначала был вечер, потом пару дней, потом половина месяца. Причём, сначала идут псевдозапои. То есть, больной пьёт только в выходные дни. Когда начинаются запои истинные, то на работу уже наплевать. Пьют тогда, когда захотят, невзирая ни на что.

11.Соматические осложнения

Начинают выходить из строя все органы и обостряются болезни.

12.Неврологические периферические осложнения

Это то самое раздутое ЧСВ, депрессии, обиды, ревность без причины и так далее. Плюс дрожащие руки, дергающийся глаз и прочие прелести алкогольной жизни.

13.Изменение психической реактивности

Это уже психопатизация личности. Это когда на ультиматум жены: семья или бутылка, алкоголик выбирает бутылку.

То есть, эгоизм и желание выпить вытесняет любовь, долг, жалость к семье.

Это все мы описывали первый синдром. Изменение реакций.

Есть ещё второй синдром, снижения личности. То есть, деградация. И включает он в себя такие проявления:

1.Синдром психического снижения

Это когда вместо решения проблемы предпочитают выпить с горя. То есть, у человека нет сил и желания что-то решить. И дело кончается только обсуждением проблемы с собутыльниками. Только на это есть силы.

2.Оскудение содержания личности

Люди становятся скучными. Новым ничем пьющий не интересуется, старое постепенно забывается. В итоге, поговорить с человеком не о чем, кроме как о качестве спиртного. О нем алкоголики могут говорить часами и с упоением.

Или сплетни, обсуждение бытовых дел. Мелочные разборки по поводу того, кто как убрал, или обсуждение покупок, или обсуждение того, кто как оделся и что сказал… Одним словом, алкоголики это скучные пустомели. Как чукчи. Что вижу, о том пою.

3.Снижение сферы жизненной активности

Это когда кроме работы и бутылки после работы, как награда, больше ничего не интересует. Ни мечты о новом бизнесе, ни хобби, ни путешествия.

4.Изменение эмоциональной сферы

Алкоголики становятся жёлчными, мелочными, придирчивыми в быту. Со скандалом реагируют на каждую ерунду. Заводятся с пол-оборота.

5.Изменение интеллектуальной сферы

Алкоголики становятся тупыми. Что тут ещё добавить? Очень тупыми.

6.Алкогольная энцефалопатия

Это когда недержание мочи по ночам, например. Отупение уже очень заметное.

7.Алкогольная эпилепсия

Припадки и пена изо рта. Причём, это уже не лечится. Если уж началось такое, то будет все время.

8.Психозы

Паранойа, бред преследования, бред ревности, галлюцинации. Это все — психозы. В разной степени тяжести.

9.Неврологические изменения

Это когда алкоголик превращается в Буратино. То есть, становится скованный, походка деревянная.

Это всё — периферические неврологические нарушения(радикулит), центральные неврологические нарушения(алкогольная агрипния, алкогольная анорексия, вегето-сосудистые расстройства, вестибулярно-мозжечковый синдром(атаксии, нарушение координации движений), тремор, диплопия(раздвоение), нистагм(бегающие глаза), синдром Гайе-Вернике(дегенеративно-дистрофический процесс).

Ну, мы думаем, этого вам хватит, для примерного понимания картины.

Важно понимать, что эти все синдромы и симптомы могут быть у каждого свои. У кого-то что-то будет на первой стадии, у кого-то на второй.

И не то что вы, даже врач не всегда может точно стадию определить!

Клиническая характеристика первой стадии алкоголизма

Спойлер

Глава из монографии Ирины Пятницкой

Принцип нашего определения начальной стадии

В психиатрической литературе, посвящённой клинике алкоголизма, мы не встретили работ о начальной стадии этого заболевания: исключения составляют работы нашей клиники.

Клиника заболевания в той или иной степени рассматривается лишь в работах, касающихся динамики алкоголизма и систематике его различных форм.

Мы сразу же должны отвергнуть попытку некоторых авторов найти главные, ведущие, специфические признаки — как несостоятельную.

Дело в том, что анализ симптоматологии и семиотики болезни показывает, что каждый из симптомов находится в тесной взаимосвязи друг с другом, а все они вместе образуют целостную картину болезни. Конечно, дело индивидуального вкуса обозначить тот или иной симптом ведущим или специфическим, но это был бы подход, ничего общего не имеющий с принципами научного анализа.

Как показывают приведённые нами случаи, трудно отдать предпочтение какому-либо одному симптому, так как, почти невозможно проследить, где начинается один из них и кончается другой.

Первые признаки первой стадии алкоголизма

Наиболее часто признаком начала болезни служит исчезновение защитного рвотного рефлекса при потреблении больших, обычно токсических для организма, доз алкоголя (более 200 грамм).

Этот симптом, описанный нами в 1959 году, имеет важное диагностическое значение. Клинический опыт показывает, что защитный рвотный рефлекс наиболее характерен для 3 формы бытового пьянства.

Человек, стараясь скрыть этот рефлекс, стремится реабилитировать себя перед собутыльниками систематическим приемом больших доз алкоголя. Некоторые из наших больных, несмотря на тяжелое состояние алкогольного токсикоза, в картину которого, как правило, входит тошнота и рвота, испытывали стремление во что бы то ни стало приучить себя к высоким дозам алкоголя.

Когда они достигают своей цели, то, по нашему мнению, начало алкоголизма уже налицо. В тех случаях, когда рвотный защитный рефлекс не удаётся установить в анамнезе больного, мы можем судить о начале заболевания только на основе суммы признаков наркоманического синдрома.

Наркоманический синдром дебютирует психической зависимостью и изменениями реактивности на алкоголь. Психическая зависимость начинается с появления влечения к спиртному.

Не всегда на первых порах это увлечение отчётливо осознается больным. Он может считать, что просто любит веселиться, ему просто нравятся его собутыльники, ему скучно предаваться прежним занятиям. Он планирует встречу с друзьями, празднование каких-либо событий так, чтобы обязательно было вино: активно выискивает повод, чтобы выпить.

В дальнейшем желание выпить или, вернее, привести себя в состояние опьянения, появляется как своеобразное обсессивная идея. Мы пытались проследить обстоятельства, при которых рождается мысль об алкоголе.

По большей части подобного рода обсессии алкоголиков возникали при снижении эмоционального фона под влиянием ситуационных и соматогенных факторов: разлады в семье или неприятности на службе, недомогание в связи с переутомлением или бессонной ночью, под влиянием воспоминания о ритуале выпивки, а также по типу условнорефлекторной связи с внешней обстановкой.

Мысль о необходимости выпить под влиянием этих обстоятельств носит навязчивый характер, создает у больных состояние рассеянности, суетливости, отвлекает внимание от работы, приводит к тягостному чувству незавершенности и напряжения, порождает тревогу.

Если в это время время больному назначить какое-либо из современных нейропсихологических средств, то тягостное чувство незавершенности и тревоги, свойственное каждой нереализованной навязчивой идее — исчезает, эксцесс может не наступить.

В работе Гофмана, посвящённой динамике влечения к алкоголю в течение алкоголизма, также показано, что влечение начальной стадии чаще всего возникает, в зависимости от тех или иных ситуационно — бытовых моментов, а мотивы употребления спиртного во многом определяются личностными особенностями пациентов.

В случае нервно-психической неполноценности, влечение начальной стадии весьма интенсивно и возникает вне связи с особенностями ситуации, а скорее определяется колебаниями настроения.

Поведение человека на первой стадии алкоголизма

На первой стадии заболевания и состояние опьянения всегда субъективно приятно для больного (что необязательная закономерность для не алкоголика): однако осознанного стремления к опьянению, как к средству психического комфорта ещё нет, — она появится в последующие стадии, когда вырабатывается определенный стереотип опьянения ощущений.

Вместе с тем влечение к опьянению как к состоянию удовольствия, к состоянию приятному, на протяжении первой стадии оформляется и осознается больным (пока обсессивного характера). Следствием влечения служит второй признак начальной стадии — прогрессирующее падение способности контролировать количество спиртного.

Известно, что на стадии бытового пьянства человек не утрачивает этой способности и может в любое время приостановить прием алкоголя. На языке общежития говорят, что человек знает свою норму, то есть он хорошо себя представляет, что если переступить порог определенный для него дозы, наступит токсическая реакция, тошнота, рвота, изменится его поведение.

Утрата контроля характеризуется тем, что после первой порции алкоголя у больного растормаживается и обостряется желание к дальнейшему поглощению спиртных напитков. Он торопит с выпивкой, часто опережает круг, обнаруживает жадность к алкоголю, которая сразу же бросается в глаза окружающим. «Между первой и второй — промежуток небольшой!».

Больные довольно точно могут назвать год, когда они начали напиваться пьяными не случайно, а часто. Всё чаще и чаще употребления спиртного заканчивается состоянием тяжелого алкогольного наркоза, по выходе из которого больные не в состоянии припомнить детали событий, последовавших после приёма определенной дозы алкоголя.

Обычно алкоголики, если их тщательно расспрашивать об особенностях опьянения в начальной стадии болезни, указывают на то, что в пьяном виде они становятся дурными, что в ряде случаев они не могут припомнить детали своего и окружающих поведения в вечер опьянения.

Некоторые из них, пытаясь утром разобраться в событиях вечера, замечают, что многое восстановить в памяти не удаётся, некоторые события вспоминаются как бы в тумане.

Одновременно с такого рода опьянениями (палимпсесты и амнезии) появляются разновидности опьянения, во время которого заостряются характерологические особенности личности.

Так, например, человек, обладавший тревожно — мнительным характером, начинает обнаруживать черты карикатурной настороженности, переходит на конфиденциальный шёпот, подозрительно посматривает на соседний столик, возвращается домой не обычным путем, а задворками.

В ряде случаев отмечается заострение чувства ревности к жене. Иногда в характере больного наблюдается склонность к рисовке, переоценке собственных достоинств, склонность рассказывать полуфантастические истории, в которых больной играет ведущую роль героя, подчеркивать свои интеллектуальные, внешние физические данные, пренебрежительно отзываться о людях, которые более преуспели в жизни и так далее.

Такого рода больные, как правило, чрезвычайно обидчивые, легко переходят от весёлого самодовольства к истерическим всхлипываниям и рыданиям, а в некоторых случаях — совершают демонстративные, суицидальные попытки. Некоторые — начинают безобразно скандалить.

Канторович выделяет следующие формы опьянения, наблюдающееся у алкоголиков (вне связи со стадийностью): обычная эйфорическая, дисфорическая со склонностью к депрессии, депрессивная, истероидная, делириозная, параноидная.

Начало деградации личности на первой стадии

Наряду с формами опьянения, отражающими заострения характерологических особенностей личности, на данной стадии болезни могут быть и такие формы, при которых личность выступает как бы в новом качестве. Это контуры будущих характерологических сдвигов.

Повышение толерантности на первой стадии

Изменение характера опьянения, появление палимпсестов — служит показателем изменившейся реактивности (реакции) на алкоголь. Кроме того, достаточно наглядный признак изменившейся реактивности — подъём переносимости к спиртному.

Количество алкоголя, которые можно было бы рассматривать как показатель высокой толерантности к нему больного, в высшей мере индивидуально и варьирует в пределах физиологической нормы. Однако способность принимать 3-4-кратные по сравнению с прежними опьяняющими дозами количества алкоголя, должно считать признаком измененной реактивности, характерной для начальной стадии заболевания.

При этом следует отметить не только подъём разовой толерантности, но и возрастание толерантности к частоте выпивок. Случается, что здоровый человек однократно может принять высокую дозу спиртного: но в этих случаях в течение достаточного времени наблюдается негативное отношение к алкоголю, отрицательно окрашенное воспоминания о нём.

На первой стадии алкоголизма мы уже видим сокращение пауз между приёмами высоких доз: а если после тяжелого опьянения на другой день больные иногда и полны желания покончить со злоупотреблением, то это желание не держится дольше нескольких дней. Если человеку представится случай выпить, то он забудет о том, что он себе обещал. Пьянство становится регулярным и частым, приобретая постепенно характер систематического.

Тайное пьянство в одиночестве на первой стадии

Все перечисленные симптомы вызывают у больных иногда мысли о том, что они иначе относятся к алкоголю, чем другие люди. В связи с этим они всё чаще и чаще избегают принимать алкоголь в привычном круге знакомых и, если нет общества собутыльников, постепенно переходят на систему одиночного пьянства.

Для больного теперь это очень удобно, так как почти никто не видит его в состоянии опьянения, кроме разве родственников и соседей по квартире.

Следует отметить, что в это время больные, как правило, долгое время скрывают или стараются скрыть от родственников и сослуживцев ряд основных симптомов начинающего алкоголизма. Так, например, они пытаются объяснить последнее тяжёлое опьянение какими-либо уважительными, оправдывающими их причинами (это обычные мотивы пьянства, хорошо описанные Крепелиным).

Переход к системе одиночного пьянства в условиях собственной квартиры они мотивируют тем, что это и безопасно и соответствует их склонности порвать знакомство с собутыльниками. Подобного рода объяснения обычно кажутся правдоподобными и долгое время рассматривается родственниками как признак здоровых тенденций.

Неврастения (астения) на первой стадии алкоголизма

Важное диагностическое значение имеет описанный нами в соавторстве с Бориневичем астенический симптомокомплекс, напоминающей по своей клинической картине обычную неврастению.

Его не следует смешивать с обыкновенной пост-интоксикационной астенией, наблюдающийся после эпизода пьянства, а также абстинентным синдромом, который на этой стадии не наблюдается.

Астенический симптомокомплекс в начальной стадии алкоголизма характеризуется высокой утомляемостью, слабостью, особенно в первую половину дня.

Больные жалуются, что у них отсутствует интерес к труду, нет желания отличиться на работе, беспокоит рассеянность внимания.

Одновременно с этими явлениями наблюдаются раздражительность, эмоциональная лабильность (перепады настроения), бессонница, раннее утреннее пробуждение. Последний симптом особенно часто встречается при алкогольной неврастении, в отличие от обычной неврастении, при которой, как известно, по утром, напротив, бывает очень трудно встать с постели.

В структуру астенического симптомокомплекса входят иногда черты ипохондричности и мнительности. Возможно обострение бывших ранее заболеваний: язвенная болезнь, гастриты и пр.

Как правило, больные редко обращаются в психоневрологический диспансер по собственной инициативе, за исключением тех случаев, когда ипохондрические мысли, например боязнь умереть от болезней сердца, заставляют пойти к врачу.

Признаки алкогольного неврастенического синдрома держится относительно долго — 3 — 4 месяца после прекращения употребления спиртного.

История болезни алкоголика на 2-й стадии

Спойлер

Наблюдение клинической симптоматологии и семиотики алкоголизма второй стадии

Н. И. 1921 года рождения. При поступлении жаловался на то, что к вечеру появляются головные боли в области темени слева, плохой сон, долго не может заснуть, просыпается в 4 — 5 утра с яркими кошмарными сновидениями, видит собак, которые хватают его за руки, отбивается от животных.

Анамнез. Родился в семье рабочего третьим по счёту. У родителей было 6 человек детей и одна удочеренная дальняя родственница. Наследственность здоровая, если не считать деда по линии матери, который был алкоголиком. Деда больной почти не помнит. Отец работал портным в артели, зарабатывал достаточно.

Материальных стеснений семья не испытывала. Отец по характеру спокойный и добрый человек, но проказ не прощал, наказывал ремнём. В целом с детьми занимался мало, так как с утра до ночи работал. Мать спокойная, трудолюбивая женщина. Всё время помогала в работе отцу. Родители жили дружно, конфликта в доме не было.

Так как родители были заняты, попечение детей было обязанностью старшего брата. Употребление спиртного в доме не было в обычае, исключая праздники, когда приходили гости. Пили умеренно. Детей за стол не сажали.

Рос и развивался правильно. В дошкольном возрасте болел корью и скарлатиной. На восьмом году жизни пошёл в школу. Учился плохо, с трудом давалась математика. В четвёртом классе остался на второй год. Бросил учёбу с пятого класса, вопреки желанию родителей.

Поступил на работу электромонтером, затем пошел на завод слесарем в 1939 году. С этого времени стал при получке выпивать вместе с рабочими сверстниками. Делали это потому что «так принято» и «не нами заведено». Выпивали 0,5 л на пять человек. После приёма своих 100 г долгое время испытывал отвращение к алкоголю, сильно хмелел, иногда рвало.

В 1940 году был призван в армию. С 1942 года стал выпивать более часто. Спать приходилось на открытом воздухе, так что без выпивки замёрзнешь. Выпивал почти каждый день по 150 — 200 г водки.

В 1943 году была первая контузия взрывной волной, разрыв снаряда в нескольких метрах. Испытывал шум в голове, слух и речь не пострадали, из строя не выбыл. Такая же контузия в 1944 году, и тогда же — легкое ранение в мягкие ткани голени. Лечился около 5 месяцев в тыловом госпитале и был демобилизован по болезни.

Вернулся к родителям с инвалидностью 2 групп, около года лечился амбулаторно по поводу болевых ощущений в ноге.

Через год после этого поступил на работу в пожарно — сторожевую охрану, где стал систематически выпивать (1946 год).

Хмелел от небольших доз алкоголя, «была рвота и потому допьяна не напивался». Пил чаще всего в компании. Знал свою дозу. «Стакан выпью — и на этом всё… Останавливаюсь».

Постепенно стал замечать, что может выпить значительно больше стакана. Рвоты при передозировке исчезли. Стало тянуть к опьянению, нравился дурман в голове.

Малейшая неприятность теперь разрешалось приемом спиртного. Но даже и в совершенно спокойном состоянии постоянно думал о водке, хотя и пытался отгонять эти мысли.

С 1950 года стал похмеляться и пить запоями. Утром, после предшествующей накануне выпивки, испытывал слабость, дрожание в руках, головные боли, подавленное тревожное настроение, предчувствие какого-то несчастья, боязнь попасть в милицию.

Эти явления снимались, если выпивал 0,5 л на троих. С этой целью шёл в магазин и поджидал случайных собутыльников, для складчины. Похмелившись утром, через 2 часа пил вновь, и так до вечера, когда уже «потреблял, сколько влезет». За день мог выпить до 1,5 л водки, а если денег не было, пользовался денатуратом и политурой.

Отмечает, что с развитием похмельного синдрома алкоголь перестал вызывать аппетит, как это было в тот период, как только ещё приучался к выпивкам.

Закусывает обычно луком, солеными помидорами или просто чёрным хлебом.

Часто менял место службы, так как запивал и пил, обычно, непрерывно до полугода.

В 1955 году в пьяном виде получил ушиб головы.

В 1954 году на четвёртый день перерыва потребления алкоголя, заметил, что обои движутся, на абажуре и лампочках играют маленькие мужчины и женщины. Увидел мальчика, который бежал по стенке. Позвал мать: «Иди погляди, только не спугни».

На следующий день появились слуховые галлюцинации. Мужские голоса предваряли каждое намерение больного. Например, он хочет положить ногу на ногу, а голоса тут же говорят: «Сейчас положит ногу на ногу». Пытался вначале на голоса не обращать внимания.

По просьбе матери стал чистить картофель. Но голоса не прекратились: «Как хорошо он чистит картошку… А всё-таки мы его убьем». Прислушивался. Был тревожен. Молчал.

Одновременно были и зрительные галлюцинации: на подоконнике стоит чудовище с человеческим туловищем и страшной рожей. «Подойдёшь к окну, исчезает с подоконника, но уже стоит на той стороне улицы и машет руками».

Был госпитализирован. Психоз купирован в 3 дня, на десятый день был выписан. По дороге из больницы, хотя и дал себе зарок, зашёл в пивную. «Ноги сами туда привели». Встретил приятеля — Где был? — В больнице. — Поправился? — Да. — Ну, давай отметим! — и запил.

Пил около месяца. Заболел (так больной называл запой) и вновь появились зрительные галлюцинации: стали двигаться обои, из цветов возникали головы и шляпы с перьями. На другой день после этого, как и в первый раз, появились слуховые галлюцинации угрожающего характера: «Убьём… Зарежем… Чтобы его быстрее сжечь, обольем эфиром».

Видел трехгранный напильник, который приставили к его пяткам с тем, «чтобы загнать его под самый желудок».

Одновременно чувствовал, что спину поливают эфиром, и ждал, что вот-вот чиркнет спичка, и он вспыхнет, «как стружка». Но людей при этом не видел, хотя слышал явственно возле себя голоса. Видел печку для сжигания людей, стены, открывающиеся перед ним. Пытался в страхе бежать и опять был доставлен в больницу.

К с 1954 по 1956 год многократно, но всегда не более чем по 10 дней, лежал в психиатрической больнице. Перед выпиской из больницы, как правило, зарекался не пить, но несмотря на это, каждый раз прямо отправляется в пивную, где всегда есть «друзья». Как только выпьет рюмку, так уже остановиться не может.

Каждый раз психотическое состояние возникало при прекращении пьянства. Рассказывает, что по утрам видел 3 — 4 человек, которые с явно агрессивными намерениями поджидали его около пивной.

Слышал, что они бегут за ним, свистят, выкрикивают угрозы. Спасаясь от голосов и преследователей, забегал в парикмахерскую или пивную, тогда голоса сразу же исчезали.

Пробовал купировать эти психотические эпизоды, по советам друзей, алкоголем: стакан водки с пивом, но не помогало.

В 1956 году был осужден за драку в пивной. В эту пивную имел обыкновение регулярно ходить, проводить возле неё длительное время. Избил буфетчицу за то, что она не поверила в долг и тем самым оскорбила в его лице «старую клиентуру».

Отбывая наказание, будучи на относительно свободном режиме, ухитрялся выпивать, приобретая водку у местных жителей или у шофёров. Иногда пил какую-то смесь, которой протирали стеклянную посуду.

Был освобождён в 1959 году и приехал в Москву. Устроился на строительство, где проработал около месяца, после чего запил. С тех пор живет на средства сестры и пропивает вещи, оставшиеся от покойной матери. Тем не менее с гордостью утверждает, что пропивает только своё.

Продавал вещи за полцены первому случайному перекупщику. Носил одежду, которую уже никто не желал купить.

Выпрашивал деньги на выпивку у знакомых, но долги не отдавал и поэтому вскоре лишился кредита. Задумывается над тем, что надо бы остановиться, устроиться на постоянную работу, жениться, но от этих мыслей только портится настроение.

Имеет пенсию по инвалидности третьей группы. Пенсию получает нерегулярно, так как из-за пьянства не успевает при очередной перерегистрация оформить документы. Перестал ходить в баню и парикмахерскую, так как жалел деньги, которых было в обрез и подчас не хватало на водку.

Неоднократно попадал в милицию и получал по пять суток ареста за хулиганство. Считает, что всё это проделки участкового милиционера, который к нему явно недоброжелательно относится. «И не ругаюсь, и никого не обижаю, только засну в сквере, а он меня и забирает».

Но на деле, в состоянии опьянения браниться, грубит, заходит в чужие квартиры, ночует на улице. Однажды лёг на железнодорожное полотно.

С 1958 года участились случаи амнестического опьянения, в опьянении недержание мочи. Даже тогда, когда домой приходит самостоятельно, часто не может вспомнить, что было накануне. Когда трезв, то чувствует себя неловко на улице. «Стыдно, что все работают, а я нет».

Изменился по характеру. Стал раздражительным. Вспыльчивым. Эгоистичным. Несмотря на то, что живет в значительной мере на средства сестры, ни в чём ей не помогает, обращается с ней грубо.

С 1959 года или делириозные эпизоды стали мягче, не вызывали страха. «Закроешь глаза и видишь, что с люстры на стенку или на тебя прыгают какие-то звери, вроде обезьян». Слышал окрики.

В апреле месяце 1960 года, после 2 месяцев пьянства, возник кратковременный психотический эпизод (видел обезьян, прыгавших на него, слышал голоса и испытывал сильнейший страх). Был госпитализирован в больницу имени Кащенко.

В приёмном покое: тревожен, плакал, от кого-то отмахивался, по-видимому, испытывал зрительные галлюцинации. Обследован после выхода из психоза.

Психическое состояние. Во времени и месте ориентирован. На вопросы отвечает охотно. Добродушен. Критика к своему состоянию снижена. С удовольствием и не без горделивости и рассказывает о выпивках со случайными людьми в пивной или в уличном сквере.

Подробно и со знанием дела говорит о суррогатах.» Хорошо похмелиться «Свежестью,» но «Хинная настойка ещё лучше». Подробно рассказывает, как очищают политуру. Бранит участкового милиционера, который к нему придирается.

Хотя и понимает, что зашел в тупик, но подлинной критики и осуждения своему поведению не даёт. Мысль о том, что надо в корне изменить поведение, завести семью и работать, появляется как нечто неактуальное, не требующее немедленного решения, то, с чем можно еще подождать.

Лучше помнит старое, чем новое. Делириозные эпизоды прошлого помнит лучше, чем последние эпизоды, последний психоз помнит отрывочно. Содержание кинокартины почти не может воспроизвести уже на следующий день. Ничего не читает, ничем, кроме выпивки, не интересуются.

Растерял истинных друзей, не имеет привязанностей. Не тяготится своим паразитическим образом жизни. На вопрос: «Как же вы отважились пропить вещи сестры?» — отвечает: «Это наследство от матери, я на него имею такое же право».

Рассказывает как о факте, иллюстрирующем изобретательный ум, случай, когда один из его собутыльников пропил свои золотые зубы. Не знает событий внутренней и международной жизни.

С большой теплотой, но в то же время совершенно неуместным юмором, говорит о матери, которая за ним очень старательно ухаживала и, когда он пил, помогала ему деньгами на похмел. «Вот хорошая женщина», — добавляет он при этом. Других сведений, на вопрос о том, чем же была хороша его мать, не даёт.

В оценке людей исходит из критерия пользы. Сосед Андрей Иванович хорош тем, что не жалеет 5 руб, а другой сосед-скверный человек, так как от него не получишь и ломаного гроша. Милиционер Боря — скверный человек, так как неоднократно отводил его в участок и заводил судебное дело. «А я ничего особенно не делал… Заснёшь в сквере — вот и вся вина… Никому не мешаю».

Примечательны его отзывы о людях. Например, на вопрос о том, какой человек хорош, а какой плох, отвечает: «Один норовит выпить за чужой счёт, хотя у у него есть и костюмы и вещи. А другой добряк — всё с себя пропил и других не забывал, угощает. Таких, как первый, надо по шее, вешать их, паразитов».

Круг ассоциаций в основном связан с воспоминаниями об алкоголе. Доминирующий жизненный опыт — это всё, что связано с пьянством.

Заданное число удерживает в течение 10 минут.

Из 10 названых слов воспроизводит только 6.

Выписки из экспериментально-психологического исследования, интеллектуальной сферы:

Скупой и бережливый — разница?

— Один последнее пропивает, а другой чисто ходит и норовит выпить за чужое.

Не в свои сани не садись.

— Можно и в чужие сесть… Но можно и по шее получить.

Любишь кататься — люби и саночки возить.

— Есть некоторые алкоголики… Ты с себя последнее снимешь, а у него, подлеца, есть лишнее, но продавать не хочет. Вот это и есть: любишь кататься — люби и саночки возить.

За двумя зайцами погонишься — не поймаешь ни одного.

— Сообразил 0,5 л на троих, а мы денатурата на четверых… спрашиваем: «Хочешь выпить?» — «Да нет я, я лучше водки выпью». А там уже выпили. Приходит к нам, а у нас уже тоже нет.

Золотые руки.

— Хороший мастеровой.

Золотые зубы.

— Их я не носил.

Золотые ноги.

— Не слышал, не знаю. Может быть, бегуны хорошие, как братья Знаменские?

Счётные операции совершает в основном правильно. Тест на вычитание из 100 по 7 делает безошибочно.

Катамнез. Через 3 месяца к больному была направлена на квартиру сестра-обследовательница. Со слов сестры получены такие сведения. С первого же дня после выписки из больницы начал пить.

Уходит из дома утром и приходит вечером пьяный. Допивается до бессознательного состояния, хулиганит, безобразничает в квартире, нигде не работает. Бредовых и галлюцинаторных явлений за это время не отмечалось.

Пояснения к наблюдению

В этом случае представлена в полном объёме симптоматика выраженной стадии алкоголизма.

Начальная стадия развилась у больного, по всей вероятности, на протяжении 1944 — 1950 гг. В последующем мы видим достаточно быстрое развитие второй стадии. Выражена физическая зависимость.

Обращает на себя внимание оскудение личности, а именно: сужение интересов, сосредоточенность их преимущественно на алкоголе. Одновременно с этим имеется и заметное интеллектуальное снижение, не доходящее, впрочем, до границ выраженной деменции (при этом следует учитывать низкий исходный уровень интеллекта).

Интеллектуальное снижение состоит в признаках снижения критики к своему собственному поведению и поведению окружающих, конкретности мышления, в циничном и плоском юморе.

Кроме того, у больного обнаруживаются черты токсической энцефалопатии (частые психотические эпизоды, мозжечковая атаксия, тремор, интенционное дрожание), сочетающиеся с признаками шейного полирадикулоневрита.

В клинической характеристике этого случая обращает на себя внимание не только глубокое социальное снижение, но и достаточно резко выраженное патологическое развитие личности с преобладанием апатии, слабоволия, безынициативности и аспонтанности, что также должно рассматриваться в качестве признака энцефалопатии (апатическая форма патологического развития личности).

История болезни алкоголика на 3-й стадии

Спойлер

В наши дни такие случаи уже редкость. Вернее, в том виде, в котором эта история представлена тут: алкоголик живёт с женой, она запускает болезнь до абсурда и он превращается в овощ.

Сейчас жёны уже не такие тёмные и до третьей стадии скатываются в основном бездомные алкоголики. Но, все же, в деревнях до сих пор такое можно встретить.

Да и, надо сказать, что сейчас мало кто и доживает до третьей стадии. Алкоголики мрут от инсультов, инфарктов на второй стадии, обычно. Экология не та, видимо.

Оглавление:

Наблюдение клинической симптоматологии и семиотики алкоголизма третьей стадии
С. А. 1918 года рождения, слесарь. Жалуется на боли в ногах и пояснице, неприятное ощущение в области сердца, кошмарные сновидения.

Анамнез. Родился в семье рабочего. Психических заболеваний в роду не было. Мать умерла от диабета, отец — по неизвестной причине. Рос и развивался правильно, но часто болел. Перенес грипп, корь, какую — то форму малокровия, в 12 лет оперировался по поводу аппендицита.

Учился без интереса , к тому же сверстники, с которыми дружил по двору, думали как можно скорее приступить к самостоятельной работе. Окончил 4 класса и поступил в ФЗУ.

По окончании училища стал работать токарем в разных учреждениях, последние четыре года служит истопником в школе. Утверждает, что стал истопником из-за квартиры, которую смог получить при школе. По словам больного, он пьет три раза в неделю в течение 4 лет.

На самом же деле, как об этом сообщает жена, истопником устроился потому, что из-за пьянства нигде не мог работать по специальности. Пьёт в течение 15 — 17 лет. Сперва пил в получку, потом к этому прибавились воскресенья, а затем различные поводы — встреча с друзьями, посещение стадиона, случайно заработанные деньги.

Через 2 года такого пьянства начал похмеляться. Около 15 лет пьет в одиночку.

По словам жены, трезвым почти никогда не бывает. Пьет всевозможные суррогаты, пропивает вещи. В последние годы, как давно, жена сказать не может, стал быстро пьянеть.

В течение последних двух лет обычно пьёт следующим образом: просыпается в тяжёлом похмельном состоянии около 4-5 часов утра, и так как в доме нет водки, то пьет много чая или же допивает остатки первого блюда: щи, суп и так далее.

Около 8:00 утра уходит на улицу к открытию хозяйственных магазинов, где приобретает «на опохмелку» порцию денатурата. Сколько он пьёт денатурата, жена не знает, а сам больной скрывает факты злоупотребления техническим спиртом.

Возвращается домой в состоянии подвыпитья и ложится, не раздеваясь и не снимая сапог, в постель. Жена знает, что через два с половиной часа он вновь проснётся и потребует алкоголя. Чтобы избежать скандала, жена достаёт четвертинку, которую больной по пробуждении, то есть около 12:00 дня, выпивает наполовину.

В это время к нему «лучше не подходить». На вопросы отвечает мычанием или сплошной бранью, на собеседника смотрит тупым взглядом. Мочится где попало — в углу, возле кровати и даже иногда в постели. Около 3:00 дня четвертинка добивается, после чего близким надо бежать еще за водкой, иначе «может умереть». Так продолжается в течение 6 дней.

За это время слабнет, ничего не ест, пьёт только водку и воду, «распухает», губы пересыхают, язык становится коричневым и даже кровоточит. На шестой день запоя требуется пристальное наблюдение. Только мычанием или беззвучной жестикуляцией, больной дает знать, что ему надо пить. Однако после нескольких глотков воды наступает рвота. Рвет желчью, «алкоголь организм не принимает».

После такого запоя больной выхаживается в течение 3 — 4 дней. На второй день уже передвигается по дому, на третий день начинает бранить жену и говорить о том, что это она его довела до болезни, а в конце этого дня или на четвёртый день с утра выпрашивает деньги на опохмелку. Если деньги достать не удаётся, то обязательно что-нибудь продает из домашних вещей, и запой начинается сначала.

Больной числится на работе, но, разумеется, на рабочем месте показывается только изредка, на второй, чаще всего на третий день после вынужденного воздержания. Всю работу истопника за него выполняет жена, которая служит дворником в этой школе.

За последние годы превратился из благодушного, беспечного, доброжелательного человека в грубияна и драчуна. Даже когда трезв, «говорит только ругательствами, не скажет ласкового слова», не обнаруживает благодарности, дает реакцию гнева по малейшему поводу, не терпит замечаний, бьёт жену.

За несколько дней до госпитализации почувствовал онемение в пятках и стопах, затылке, а затем в руке и пояснице. Стал испытывать страх, чувствовал, что за ним кто-то идёт, беспрерывно оглядывался, когда шёл утром похмеляться. Перед засыпанием видел чертей, страшные рожи, слышал оклики, неотчетливые, но устрашающие голоса за перегородкой. Появилось двоение в левом поле зрения.

Приём водки купировал эти явления, в том числе и страх. Немного погодя помрачнел, начал говорить о том, что должен скоро умереть, высказывал суицидальные мысли.

Расстроилась память: придя в магазин, не мог припомнить, что нужно купить. Два дня перед госпитализацией от алкоголя воздерживался. На приёме был в состоянии резко выраженной тревоги и страха. Видел чертей, озирался по сторонам, высказывал суицидальные мысли.

Психическое состояние. Удовлетворительно ориентирован в лицах, окружающей обстановке, но не знает какой сейчас месяц и день. Мрачен, временами выраженная злобность.

Обнаруживает непонимание простых инструкций. При предложении назвать месяца от декабря в обратном порядке, правильно их называет вплоть до марта, а затем говорит в прямом порядке: май, июнь-июль и так далее и считает, что задание выполнено.

Значительно снижена способность оперировать смысловыми понятиями. Опосредованное, ассоциативное запоминание даётся несравненно лучше, чем запоминания отдельных слов. Снижено внимание. Допускает ошибки при счёте стуков.

В течение первого пребывания в клинике(39 дней) в состоянии больного наступило некоторое улучшение. Исчезли неприятные ощущения в ногах и сердце, окреп физически, наладился сон. Значительно улучшилась память. Запомнил имя и отчество врача, мог сказать, какой сейчас день и месяц. Правда, по-прежнему не удерживал в памяти заданное число, с трудом осмысливал вопросы, не мог выполнить элементарных счетных операций.

Стал настаивать на выписке, и по просьбе жены был выписан в пробный отпуск. Через 10 дней больной вернулся повторно.

Дома вел себя странно: был задумчив, медлителен. Несколько раз при незначительной физической нагрузке бледнел: были обморочные состояния. Ночью иногда вскакивал и уходил из дома. Часто переспрашивал, какое сейчас число и время года. Пытался работать — подметать двор, но из-за слабости должен был вскоре же лечь в постель.

При повторной госпитализации в отделение обнаруживается вялость, апатия. На вопросы отвечает коротко и безразличным тоном. Считает, что никакой болезни у него нет. Согласен немедленно выписаться. Порой несколько депремирован и высказывает жалобы на боли в пояснице и дистальных отделах верхних конечностей.

Упорно отрицает ряд фактов, говорящих о чрезмерном пьянстве — продажа вещей, приём суррогатов. С трудом вспоминает ряд событий, относящихся к двум — трем последним годам. Нечётко ориентируется в последовательности событий личной жизни, относящиеся к недавнему прошлому.

Заданное число 427 не удерживает в памяти больше 3 минут. Пословицы объясняет конкретными примерами, явно не улавливая их метафорического смысла.

Любишь кататься люби и саночки возить.

— Я люблю пиво, а он водку, вот и весь разговор.

Несмотря на попытки неоднократно возвратиться к правильной интерпретации этой пословицы, ответ был аналогичен первому.

С трудом улавливает различия, еще труднее удаётся установить сходство.

Разница между рекой и озером.

— Река большая, озеро маленькое или наоборот.

Разница между бабочкой и птицей.

— Птица маленькая, а бабочка большая. К тому же у бабочки юбка и косы.

Несмотря на объяснение, что речь идет о другом, всё же правильного ответа получить не удалось.

Что общего между монетой, ключом, ведром и самоваром?

— Может быть… Нет, не знаю.

Вопрос повторяется.

— Ничего общего, каждая вещь по-своему хороша.

Не узнаёт ряд предлагаемых цветов: красный — красный, зелёный — жёлтый, синий — зелёный, коричневый — красный. При повторном предъявлении цветов ответы каждый раз различные.

Катамнез. Через 2 месяца после выписки из клиники пришел в сопровождении жены. В течение этого времени не пил и большую часть дня проводил в постели. Всё время говорил о смерти, полагал, что жизнь кончилась, часто плакал. При осмотре врача был также депремирован, говорил тихо, беззвучно плакал. Было предложено лечь на повторное лечение через неделю. Обрадовался этому предложению, очень трогательное тепло благодарил. Через неделю на госпитализацию не пришёл. Как выяснилось, вновь запил.

Пояснения к наблюдению
В этом случае по всей вероятности, была сравнительно короткая начальная стадия, так как, уже после 2-х лет систематического пьянства развился похмельный синдром.

Средняя стадия продолжалась 13-15 лет. В течение последних двух лет обнаружились признаки третьей стадии: периодические истинные запои, интолерантность к алкоголю(снижение дозы) нарастающая к шестому дню запоя, постоянные амнестические опьянения, резкое оскуднение личности.

На высоте запоя психотическое состояние по типу делирия(кошмарные сновидения, страхи, устрашающие слуховые и зрительные галлюцинации). Приём алкоголя оказывал временное купирующее действие на психотическое состояние, но последнее в период последующей абстиненции вновь возникало.

В дальнейшем после исчезновения острого психотического состояния обнаружилась картина корсаковоподобного синдрома: снижение способности к запоминанию, слабость воспроизведения событий последнего времени, псевдореминесценции(вид парамнезии, перенос событий из прошлого в настоящее), полиневрит.

Кроме того, отмечаются явления диффузного снижения интеллекта: слабость осмысления, неспособность улавливать метафорический смысл речи, преобладание конкретных понятий, отсутствие критики к своему заболеванию.

Наряду с этим наблюдались признаки, по-видимому, не свойственные корсаковскому психозу: частичная амнезия на цвета(парциальная амнестическая афазия), подавленность настроения, временами злобность и гневливость.

У этого больного отмечается также и грубая неврологическая симптоматика, указывающая на органическое поражение коры, мозжечка и ствола мозга.

Изменения содержания личности

Спойлер

Нравственность и алкоголизм — несовместимы!

Изменение содержания личности, прежде всего, касается нравственных представлений и интересов. Нравственные черты алкоголика достаточно полно описаны в литературе.

Общим выводом является признание, что нравственные чувства — честность, привязанность, любовь, чувства благодарности, чувство долга — имеют для алкоголика весьма относительное значение. Скорее вербального характера, не определяющего его поведение. То есть, алкоголик помнит, что это такое, но к личным ситуациям уже не привязывает.

Этические нормы для больных не играют роли: они неряшливы, небрежны в одежде, зачастую просто грязные и оборванные.

Поведение их крайне разнузданно, цинично, бестактно, без понимания приличий. Они лживы, беззастенчивые, могут красть и мошенничать, правда без изобретательности и крайне примитивно.

Уважение к людям и алкоголизм — несовместимы!

Человеческие отношения теряют смысл и ценность. Исчезает уважение к авторитетам и человеческой личности. Для правонарушений алкоголиков характерно насилие над личностью окружающих.

Любой алкоголик — тиран, в любом случае. Необязательно это агрессор, необязательно оскорбляет, но тирания присутствует. Часто с помощью манипуляций и давления на совесть, причем, свою бессовестность они отрицают, переворачивают всё с ног на голову.

Также, алкоголики становятся крайне завистливыми. Богатых, успешных, талантливых людей они презирают, дают нелестные оценки.

Ответственность и алкоголизм — несовместимы!

Без твердых убеждений и взглядов на жизнь, пренебрегающие своими обязанностями, не имеющими для них никакого значения, они неспособны к систематическим и последовательным действиям, труду.

Они лишены чувства ответственности за свои поступки, работа для них — просто способ добывания денег на водку, причём один из обременительнейших. Они не задумываются над тем, что важно и нужно делать, крайне беззаботны и легкомысленны.

Здоровое чувство юмора и алкоголизм — несовместимы!

«Стираются все границы между существующим и кажущимся, между серьезным и шуткой, отсюда, — редкий, отсутствующий юмор пьяниц» — пишет Влассак. Юмор алкоголиков определяется в значительной степени и их интеллектуальным снижением.

Принято считать, что остроумие — это удачное совмещение несовместимых понятий. Больные алкоголизмом теряют способность к дифференцированному осмыслению, зачастую не воспринимают грани, градации явлений, совмещая несовместимое.

В сочетании с приподнятостью настроения под градусом, беззаботностью, легкомысленной манерой поведения — на окружающих это производит впечатление юмора.

Снижение интеллекта определяет и плоский характер этих шуток. Предметом остроумия являются, зачастую, именно те обстоятельства, которые должны быть предметом сострадания. Увечья, несчастья шутливо обыгрываются или же, алкоголики выдают штампованные афоризмы и метафоры, или же темы, которые не принято затрагивать в обществе. То есть, алкоголики часто очень гнусно и пошло шутят.

Остроты, как правило, неуместны, однообразны. Многократно повторяются со стереотипными интонациями и такой же мимикой.

Интеллект, самоуважение и алкоголизм — несовместимы!

Гордость, чувство собственного достоинства — всё это видоизменяется до неузнаваемости, превращаясь в бахвальство.

Интеллект прогрессивно снижается, теряется способность к труду творческому. Ранее эрудированные, интеллектуальные люди теперь поражают в беседе примитивностью своих интересов, бессодержательностью и шаблонностью своих реплик.

Жизненные интересы, увлечения и алкоголизм — несовместимы!

Особо следует остановиться на интересах алкоголиков. В начале интересы, оставаясь в прежнем объеме, как это было до болезни, меняют свое качество и интенсивность.

Лёгкая утомляемость, истощаемость — приводят к тому, что интересы становятся менее действенными, больной уже почти не способен прилагать необходимых усилий для их удовлетворения. То, чем раньше увлекались, занимались, теперь всё чаще откладывается в сторону.

Прежние интересы теперь уже не в такой степени определяют жизнь. Они становятся менее глубокими, менее устойчивыми, суживаются, в то время пока области неинтересного постепенно расширяются, пока не оставляет только узкого круга, заключающегося в себе лишь пьянство и проблемы повседневной жизни.

Все эти свойства даны тут в заострённой, подчеркнутой форме. Их развитие происходит постепенно, с различной быстротой у отдельных больных.

Не все эти свойства бывают выражены с одинаковой степенью тяжести. По мере снижения интеллекта, по мере снижения критики и способности к управлению, коррекции своего поведения, эти качества, вначале проступающие трудно уловимыми штрихами, постепенно становятся брутальными, интенсивными и яркими.

Изменения в сфере жизненной активности

Спойлер

Сужение круга интересов алкоголиков

Изменения в сфере жизненной активности, определяют со своей стороны, сужение круга интересов алкоголика.

Однако основные проявления падения жизненной активности мы видим в изменении образа жизни алкоголика и остановки роста, развития личности.

Изменяется времяпровождение больного: его жизнь делится между необходимой работой и злоупотреблением. Всё остальное отходит на задний план.

Больной теряет прежних друзей и знакомых, общения с которыми теперь лишено для него интереса и смысла, не уделяет времени семье, родным. Прежние занятия утомляют его, он не способен заниматься чем — либо достаточно долго: легко теряет интерес, терпение, раздражается.

Конечно, пьющий человек этого нисколько не осознаёт. Режим работа-дом-пивная становится для него настолько привычным, что он начисто забывает о том, что некогда собирал марки, любил что-то мастерить, рыбачить, читать…

А потом и пивная выпадает из цепочки. Алкоголику вполне достаточно бутылки дома. Включил телевизор, налил пива и сидит, пялится во все подряд передачи.

Хороший пример такого деятеля — Сергей Бирюков, который любит говорить с телевизором. И положа руку на сердце, у нас таких — более, чем полстраны.

Остановка духовного, социального роста алкоголиков

Прекращается духовный и социальный рост: алкоголик лишается необходимой активности, целеустремлённости и заинтересованности в своём развитии.

Бросает учебу, не стремится к повышению своей квалификации, социального положения, часто уверяя себя и окружающих в бессмысленности и ненужности таких устремлений, иронизируя над теми, кто даёт обратные его образу действия примеры. В этом проявляется анозогнозия алкоголика, которая приводит к зависти.

Выходит так, что все, кто к чему — то стремится, это глупцы. А он — познал никчемность бытия, он мудрец. Очень часто алкоголики цитируют Омара Хайама, в стихах которого воспевается праздный образ жизни и беззаботность.

Следующая ступень — пренебрежение и теми обязанностями, которые необходимы для поддержания достигнутого положения, это второй шаг социальной декомпенсации. Проще говоря, алкоголики медленно, но верно просирают то, что имеют.

У нас принято говорить «талант не пропьёшь», знаете? Но это всё — чепуха. Талант, может, и останется, но сил делать что-то, для реализации своего таланта уже не будет.

Для оправдания конкретных своих проступков, алкоголики предъявляют попытки доказательств того, что их поведение определялось внешними обстоятельствами.

То есть — винят всех и вся вокруг. Или утверждают, что их поведение — вполне себе норма того круга, в котором они общаются. Это — анозогнозия обыкновенная.

При сохранности критического отношения к своему поведению, алкоголики прибегают ко лжи.

То есть, если алкоголик пока лжёт и выкручивается — не всё настолько плохо, как кажется. Он же лжёт от того, что ему стыдно за себя.

В тех случаях, когда это не было преморбидной особенностью человека(то есть, он и до алкоголизма был примитивен), то теряется потребность в духовном обогащении, в духовном росте.

Прекращаются интеллектуальные занятия, чтение, просто гаснет к ним интерес.

В лучшем случае остаётся вербальная заинтересованность — оболочка, имитирующая сохранность высоких интересов.

Алкоголик может бить себя пяткой в грудь и цитировать какие-то книги, полагаясь на предыдущие знания. И таким образом, вполне может сойти за развитого человека.

Но, если копнуть глубже и попытаться вести с ним интеллектуальную беседу, которая предполагает размышления, то тут и станет всё ясно. Алкоголик не сможет долго теоретизировать и вдумываться, он начнёт нервничать и злиться, будет переводить русло разговора на более простые вещи.

А чем же интересуются алкоголики?

Алкоголики очень любят обсуждать качество спиртного. Вот тут они — асы и готовы петь об этом день и ночь. Они знают все оттенки и букеты вина, знают, какая водка мягче, а какая — отвратительна… Настроение у них при этом приподнятое, на устах — улыбка.

Вообще, если вы столкнулись с таким ценителем и дегустатором, который вам читает лекцию про спиртное, то можете быть уверены — он алкаш, чтобы там он о себе ни рассказывал.

Изменения в эмоциональной и волевой сфере

Спойлер

Как алкоголик меняется эмоционально

Эмоциональная жизнь алкоголиков теряет свое постоянство, гармонию, широту, дифференцированность, тонкость.

Помимо крайней неустойчивости и неуравновешенности эмоциональных проявлений, последние меняются и качественно. Наряду с плаксивостью, слабодушием — отмечается крайняя черствость, безразличие к судьбе и жизни близких, эгоизм, носящий самый прямолинейный, грубый, ничем не замаскированный характер.

Этот тот случай, когда алкоголик на людях страдает о том, что не может дать своей жене должный уровень жизни, но при этом даже не собирается что-то для этого делать. А попробуй его, тронь и упрекни, вам на голову выльется масса оскорблений.

Вместе с тем у многих пациентов, обычно в далеко зашедших случаях, отмечается и притупление эмоциональных проявлений. Они уже не плачут и не кричат особо.

Чувства алкоголиков поверхностны, несмотря на кажущуюся иногда искренность, и скоропроходящи.

Сегодня алкоголик может лить слёзы о детях, которых он оставляет без средств к существованию, а через некоторое время, даже не будучи в состоянии опьянения, он снова жесток и груб с детьми и женой, устраивает дикие сцены и драки по ничтожному поводу или даже без такового.

А часто, скандалы происходят от того, что он требует у жены денег на бутылку. И это тот самый человек, что вчера корил себя и рвал волосы на себе из-за того, что он загоняет семью в нищету.

В рассказах многих алкоголиков поражает удивительная озлобленность к семье и друзьям, которые, по мнению пациента, виноваты перед ним, вынуждая его так жить. Говорят они это сварливо, раздражительно.

Эти качества, впрочем, как и все другие эмоциональные проявления, крайне нестабильны, легко исчезают, чтобы после приступа внезапной доброты и любви к ближним проявиться вновь.

Эмоции таких больных определяют их поведение в большей степени, чем воля и интеллект, ввиду слабого контроля со стороны последних.

То есть, алкоголики действуют импульсивно. Не думают. Если алкаш расстроился, обиделся, то он может наворотить каких угодно пакостей. Отомстить, навредить, не особо задумываясь о последствиях.

Как у алкоголика исчезает воля

Колебания настроения лишают алкоголиков постоянства в поступках, что, по мнению Влассака, приводит к характерному для этой болезни безволию, с чем разумеется, не согласиться трудно.

Редко можно правильно предугадать, какое будет поведение алкоголика в той или иной ситуации. Всё будет определяться настроением минуты. Никакие прежние принципы для них уже не имеют значения.

Если в этот момент алкоголику обидно, то он не раздумывая ударит в лицо родного человека, например. Или, если ему сильно захотелось выпить, то он стащит у матери пенсионерки последние деньги.

То есть, у них отключена воля. Перетерпеть обиду или желание чего-то они никак не в силах.

Постепенно наступает эмоциональное огрубение алкоголиков. Сужается круг лиц, вызывавших чувства симпатии, привязанности, заботы. Тёплые чувства постепенно исчезают, их сменяет безразличие, легко замещаемое негативными эмоциями, возникающими без достаточных оснований. Алкоголик уже не может любить так глубоко, как раньше. И вести себя так, чтобы сохранить это чувство у другой половины.

Прежняя широкая гамма дифференцированных отношений исчезает. При возросшей амплитуде эмоциональных колебаний, многообразие эмоции заменено грубыми и в основном двухцветными аффектами.

Для алкоголика нет полутонов, одним словом. Нет вариантов. Он реагирует или истерикой или агрессией.

Полярность аффекта также диспропорциональна: обычно господствуют один из двух аффектов. Чаще всего это злобный крик, по самому ничтожному поводу.

Непостоянство эмоциональных реакций, которое есть сначала заболевания (в первое время почти все алкоголики — плаксивы и астеничны), приобретает в дальнейшем опасный характер, как для самого алкоголика, так и для окружающих его. Взорвался и всё, сразу реакция, воли сдерживать себя — у алкоголика нет…

Хроническое плохое настроение алкоголиков и самоубийства

Примером неустойчивости эмоционального фона могут быть дисфории(депрессивность) алкоголиков.

Неслучайно некоторые авторы рассматривают алкоголизм как смертельную болезнь, ввиду не только обычных несчастных случаев, но и не менее частых самоубийств.

В группе алкоголиков самоубийства примерно трехкратно превышают таковые в группе общей популяции одного возраста и пола. Только несостоявшиеся попытки к самоубийству отмечены у 45% из 1250 алкоголиков.

Самоповешение — типичный для алкоголиков способ самоубийства. Никак нельзя согласиться с теми авторами, которые видят в самоубийстве алкоголика — следствие осознания своей вины. Это абсолютно не так.

Во-первых, потому, что самоубийства чаще отмечаются в исходной(последней) стадии заболевания, когда критика к своему состоянию снижается до предела.

Во-вторых, самоубийства по времени приурочены к абстинентному синдрому, характеризующимся аффектом и ощущением дикой тоски и тревоги.

Субъективная мотивация этих неудавшихся попыток самоубийства — говорит лишь о рационализации.

Надо же как — то пояснить людям свои действия. Но логики нет в их чувстве вины, совершенно.

Например, о какой вине речь, если алкоголик пытается повеситься, оставляя жену с грудным ребёнком на руках и без средств к существованию? Или, алкоголик вешается, потому что не в силах платить ипотеку и ему плевать, что все платежи лягут на семью… Это вина?

Если видеть в самоубийстве признания и сознание вины, то самоубийства должны быть, по идее, более частые на второй стадии, причем, вне связи с абстинентным синдромом. На второй стадии они куда более мучаются совестью, нежели на третьей. На третьей они уже эмоционально отупевшие.

Нельзя без внимания отнестись к точке зрения Стрельчука. Он считает, что с.амоубийство — одно из проявлений угасания у алкоголиков социальных и биологических доминант: трудовой, самосохранения и прочее.

Также, нельзя не вспомнить тот факт, что попыток самоубийств на второй стадии — намного меньше, чем случаев жестокого избиения родных, применения насилия. А это та стадия, когда чувства ещё практически сохранны, в отличие от третьей.

Исчезновение принципов и последовательности в поведении у алкоголиков

В волевой сфере алкоголикам свойственна непоследовательность, непостоянство, недостаточность выдержанности, настойчивости. То есть, за что ни берутся, всё равно довести до конца не в состоянии.

Пьющие становятся недисциплинированными, разбросанными, легко внушаемыми. Они начинают менять убеждения как перчатки. Сегодня он ратует за коммунистов, а завтра выходит на путч, чтобы их свергнуть, например.

У них наблюдается ломка стереотипов поведения: они несдержанны, неспособны к длительным волевым усилиям, нетерпеливы.

Непоследовательность является не только результатом изначальной эмоциональной неустойчивости и недостатка воли.

Даже если до болезни человек отличался твердостью, последовательностью, если его поведение управлялась какими-либо принципами, то последующий образ жизни, который определяется лишь желанием напиться и возможностями осуществить это, приводит к тому, что человек, забыв обо всём, живёт по воле случая и момента.

Безволие — один из обязательных личностных дефектов алкоголика, некоторыми авторами объясняется неспособностью управлять своими привычками к пьянству.

Неустойчивость их эмоций, определяется не психологическими мотивами, а функциональными и органическими расстройствами высшей нервной деятельности.

Вследствие слабости основных нервных процессов, больные не в состоянии быть целеустремленными, решительными, настойчивыми, организованными, уравновешенными, то есть не обладают теми свойствами, которые необходимы для волевых действий.

Алкоголики становятся недисциплинированными, разбросанными, не самостоятельными, легко внушаемыми. Последнее может являться показателем развивающейся недостаточности интеллекта.

Простой пример: алкоголика уговаривают переписать квартиру в обмен на дом в деревне, обещая уход. И они соглашаются на такие мероприятия, очень часто. А потом гибнут в тех сёлах, потому что там негде работать, а «благодетель» их мигом бросает, получив нужные бумаги.

У них отсутствует цельность психики, выражающаяся в единстве сознания и деятельности, то есть, подчинение поступков поставленным целям.

Больные не владеют своим поведением, они не в состоянии подавлять легко возникающие, неподобающие в данный момент эмоции: их поведение приходит в конфликт с общественными требованиями, с прежними навыками самого больного.

Всё это ведёт к психологической перестройке стереотипа своего поведения, структуры и соотношения мотивов: то, что раньше не являлось определяющим, становится таковым. То, что раньше управляло поведением, теперь теряет своё значение.

Например, если раньше человек считал, что карьера — важней всего, то по мере деградации он «шутит»: «Зачем такая работа, которая мешает пить!». То же самое касается семейных ценностей. Алкоголик легко променяет семью на возможность напиваться без упрёков.

В нашей литературе 30-х годов(Родионов) имеются справедливые указания на сходство психики алкоголиков с детской психикой, особенно четко проявляющиеся в эмоциональной и волевой сферах. Внушаемость, склонность к подражательным действиям, непоследовательность, неконтролируемость аффективной сферы.

А вот в современной литературе некоторые авторы утверждают, что алкоголик имел все эти качества и ранее. И называют это зависимым расстройством личности. Если вы где-то наткнётесь на такие теории — не верьте. Это всё — гипотезы и к психиатрии отношения не имеет. Все деградации — приобретаются в процессе болезни и это — неоспоримый факт.

Четыре вида деградации(патологического развития личности)

Спойлер

Если кратко, то личность наркологического больного превращается или в нытика, или в клоуна, или в тирана, или в «буддиста».

Любой наркоман — деградирует! Хоть в меру он употребляет, хоть не в меру, а личность меняется и всегда в какую-то из этих четырёх сторон. Это ни что иное, как психопатизация.

Каждый алкоголик медленно, но верно превращается в психопата. Психопат это вовсе не Джек Потрошитель, а всего лишь отморозок, без стыда, совести и жалости к окружающим. Нет, есть, конечно, и маньяки. Но это уже особая форма психопатии, не о них речь.

Обычный психопат просто не способен поступиться своими желаниями ради долга, психопату плевать на ваши слёзы, у него большое Я, удовлетворением которого он озабочен больше всего на свете. Психопат просто не умеет чувствовать.

Но — это истинный психопат. А вот превратившийся в психопата наркоман — чувствует всё распрекрасно. И именно благодаря тому, что он чувствует стыд за себя, он и превращается в психопата. Чувствуете разницу?

Одним словом, у больного случается сдвиг психики, по причине включения защитных механизмов психики. В итоге у вас в доме появляется психопат. Который похож на миллионы других подобных псевдопсихопатов, так как, наркоман начисто теряет свой врождённый характер.

Ведь, что есть характер? Это — постоянство мотивов и побуждений. А ни один наркологический больной никак не может это сохранить, так как, он бесконечно воюет с вами и сам с собой.

И вместо вашего родственника в доме бродит существо:

Непредсказуемое

Лживое

Эгоистичное

Безответственное

Неблагодарное

Самодовольное

Поверхностное

Но этот перечень — общие черты всех четырёх деградаций. Они присутствуют у всех. А есть ещё и вариации развития психопатии. И к этой семёрке новых черт характера новоиспечённого психопата прибавляются другие, которые мы и рассмотрим ниже.

Мы называем алкоголиков и наркоманов — говорящими куклами. Они все одинаковые, как две капли воды! У них абсолютно идентичное мышление, совершенно предсказуемые реакции, буквально — дословно.

И никакой мистики в этом нет. Просто у всех у них есть черты, присущие деградации личности и они имеют психозащиты, присущие этому виду деградации… Так вот.

Нет никакой разницы, каким человек был до этого. Его истинного характера не увидишь, пока не уберешь с него корку анозогнозии и психозащит.

Зависит ли форма деградации личности от преморбида (изначального характера)?

Нет! Это удивительно, но факт. Девушка, в юности гордая и надменная, вполне может допиться до развязной клоунши, которая скачет на дискотеке в 40 лет и вешается на шею абы к кому.

Мужчина, некогда имевший твёрдую волю и ценящий слово, вполне может мимикрировать в нытика, который вечно что-то обещает, а до дела не доводит.

Человек, который раньше был интеллигентный, благородный и презирал позицию силы, вполне может стать тираном в семье и начать поднимать руку на слабых.

А тот, который раньше фонтанировал идеями и хватался за любой заработок, может спиться до состояния «буддиста», которому ничего не нужно.

В самоучителе вы можете увидеть множество клинических картин болезни, из которых ясно, что преморбидное состояние и состояние болезни — две большие разницы и никаких точек пересечения не имеют между собой.

То есть, у кого-то деградации идёт как усугубление преморбидных черт, а у кого-то — в совершенно противоположную сторону. Тут 50 на 50. Рулетка.

Причем, сколько мы ни пытались найти научное объяснение этой «рулетки» — не нашли ничего внятного. И, знаете, какие мысли посещают?

О духовной причине болезней. Такое ощущение, что Вселенная даёт человеку тот характер, который он некогда презирал… Вполне может быть.

Нытик или Астеническая форма деградации

Это те самые алкоголики, которых все жалеют и считают, что они спились от того, что слишком хорошие для этого мира. Вроде, им настолько больно от жестокого мира, что они тихо уходят в бутылку.

У них развивается робость, застенчивость, крайняя скромность, меланхоличность. Эти алкоголики чрезмерно утомляются, им очень сложно что-то довести до конца. Грубо говоря, это «кисейные дамы и кавалеры», которые пьют потому, что «нет сил смотреть на эту ложь вокруг».

И родные их жалеют, безусловно. Ну как такому страдальцу не налить? Он же рассуждает и страдает очень убедительно. И он ни капельки не врет, вот в чём дело-то.

Да и вреда он никому не приносит, в силу своей робкой натуры.

Но, родные должны понимать одно. Он страдает. Реально — страдает. И чтобы эти страдания прекратились, ваша задача — донести ему, в чём корень этих страданий. А корень в деградации, которую повлекла за собой бутылка. Не более.

Поэтому, прекратить страдания астеника — дело возможное.

Клоун или Истерическая форма деградации

Эта деградация такая же частая как тирания. Если первая и последняя — редкость, то эти две психопатии можно встретить чаще всего.

Тут больной превращается в клоуна, который с радостью развлекает зрителей. Причем, развлекает за счёт того, что позорит сам себя, бахвалясь и привирая.

Это те самые хвастливые алкаши, которые бьют себя пятками в грудь и беззастенчиво хвастаются собой. Своими прошлыми заслугами, какими-то придуманными романами, какими-то почётными делами, какими-то чертами собственного характера… Они преувеличивают всё до абсурда!

Балагурство и хвастовство у них — стиль жизни. Это эдакий весельчак или лихая дамочка, которые демонстрируют браваду и наплевательское отношение к общественным нормам.

Но при всём при этом они любят вызывать жалость, упиваясь трагичностью своей истории или судьбы. Они любят плакать на людях и обожают, когда их утешают. Такие люди часто демонстрируют смену своего настроения, считая это признаком интересности, видимо.

Одним словом, эта деградация крайне неприятная. Таких больных никто не жалеет. С них или смеются или бьют, когда они начинают гнуть пальцы и рассказывать, что они круче Мишки Япончика.

Ещё истерики очень склонны к мести, кляузам, сплетням, интригам. Абы быть в центре событий и стоять на табуретке перед публикой.

Тиран или Эксплозивная форма деградации

Это те, которые начинают изводить свою семью и распускают руки. Такие наркоманы крайне гневливы, желчны, несдержанны, придирчивы.

Они всегда и во всем винят свою родню и окружение. Пьют они исключительно из-за них, потому как, родня их не уважает, а коллеги — подлые сволочи. Такие люди постоянно устраивают склоки на работе, за что часто бывают уволены.

Это тот тип больных, которые изводят детей, в припадке приступа а-ля Макаренко.

Одним словом, это самый злобный, вредный и невыносимый тип деградации личности. Это те, которых называют тварями.

«Буддист» или Апатическая форма деградации

Это тихий и безобидный больной. Он не жалуется, он не страдает, он не нервничает. Он просто пьёт или колется и всё. И ничего не делает особого, кроме самых нужных бытовых дел или работы.

Употребляет он потому, что просто хочет. Никаких причин особых не изобретает и не оправдывает себя. Но его и больным назвать — язык не поворачивается, так как, он тих, безвреден, миролюбив и всем доволен.

Но при всем при этом — он эгоист ещё тот. Обещалкин — ещё тот. Если такого больного просишь покрасить что-то, например, то это можно ждать месяцами… Он не отказывается, нет. Но и не делает, потому что лень.

В общем, это человек по типу: ни украсть, ни постеречь.

Может ли быть смешанный тип деградации личности?

Конечно. Может быть истерик, который при этом тиранит иногда. Может быть астеник, который не прочь прихвастнуть иногда…

Но в любом случае, всегда преобладает какая-то одна черта, а остальные не так выражены.

Астенический вид деградации(2 клинических наблюдения)

Спойлер

Наблюдение первое

Н.Г, 1925 года рождения. Наследственность не отягощена. Родители относились к нему внимательно и заботливо.

Взаимоотношения в семье были тёплыми.

Перенёс обычные детские инфекции, практически всегда был здоров и вынослив. Отклонений в развитии не отмечалось.

По характеру был живой, непоседливый, энергичный, увлекающийся. Интересы всегда были стойкими, глубокими, захватывающими, деятельными.

С ранних лет были выражены склонность и способности к изобразительным искусствам, особенно к живописи. Занимался вначале в кружках, а впоследствии — в студии. Картины раздаривал товарищам.

Был честным, на редкость правдивым. Любил заниматься общественной работой, обычно в форме организации походов, вечеров и так далее. Окружающие поражались как у него на всё хватало времени. Учился хорошо. Перед войной успел окончить только 9 классов.

Был мобилизован в 1943 году. На фронте страха почти не испытывал, особенно если рядом были люди, но при обстрелах, перед наступлением, бывало как-то неприятно, тревожно, хотя не верил, что его могут убить. Во время атаки, никогда не ждал команд, сам действовал, неприятное состояние исчезало, была лишь мысль, как и что делать без чувств. Только однажды был легко ранен.

По совету старших солдат начал выпивать выдававшуюся порцию спиртного. Это вызывало снятие страхов, напряжения, подъем настроения, смешливость. Алкоголь не казался тогда привлекательным, и сам больной не выискивал повода выпить.

Однако к моменту демобилизации употребления водки стало привычным, и если по субботам и по воскресеньям не выпивал, чего-то не хватало.

После демобилизации продолжать учёбу не пришлось: на руках оказались нетрудоспособные родители и младшая сестра. Начал работать на заводе, без отрыва от производства, окончил курсы и получил специальность электромеханика.

Продолжал заниматься живописью, ходил в студию клуба завода, вел общественную работу. Оставался энергичным, трудолюбивым, пользовался на производстве уважением.

Правда, после фронта несколько изменился: исчез, по его выражению, щенячий задор.

В эти годы(1945-1948) — водка стала непременным участником товарищеских компаний, вечеринок. Планировал эти встречи так, чтобы всегда было вино, усматривая в этом только то, что стал взрослым.

В 1948 году женился, был очень привязан к жене и к появившемуся вскоре ребёнку. Мечту о специальном занятии живописью пришлось отложить, но не унывал, полагая, что своего он и так добьётся. Не стремился к славе, всеобщему признанию, просто хотелось писать хорошие картины.

В конце 1949 года осознанно почувствовал влечение к алкоголю. Постепенно на вечерах, в гостях выпивка стала уже не средством, а целью. Всё чаще искал причины, чтобы выпить, приглашал приятелей.

Мог уже пить и на ходу, на улице. Дозы, частота приёма водки возрастали, напивался до глубокого опьянения, появились амнезии.

В 1952 году почувствовал потребность в опохмелении, с 1953 года похмелялся регулярно, а с 1956 года пьет запоями по 2-3 дня раз в 2 недели, с получки. Толерантность 2 л водки, превышает изначальную в 10 раз.

За последние годы больной отмечает значительные изменения, произошедшие с ним. Стал несдержанным, нетерпеливым, настроение, как правило, подавленное, часто по малейшему поводу — желание заплакать.

Всё раздражает, окружающие как будто нарочно выводят его из себя. Дома начал грубить жене, стал черствым к ребёнку. Появилась нетерпеливость: если что-нибудь не получалось — бросал, не хватало выдержки продолжать дело.

Резко снизилась работоспособность, не выполняет норму, очень быстро устает, домой приходит измочаленным. Уже ни на что не хватает ни времени, ни энергии. Давно забыл об общественной работе, забросил живопись.

Очень переживает своё состояние, потерю авторитета у окружающих. «Стыдно в глаза людям смотреть» — его слова.

Многократно давал себе зарок со следующей недели начать новую жизнь. Пробовал вновь заняться рисунком, но или терпения нет, или спать начинает хотеться.

Желание спать особенно велико по утрам: с постели встает разбитым, с тяжелой головой, долго раскачивается, начиная работать. По вечерам, несмотря на сильную усталость, заснуть не может. Сон поверхностный, чуткий, краткий, часто с кошмарными сновидениями. Аппетит постоянно вялый, иногда — чувство голода по ночам.

За последние годы появились боли в желудке после еды, одышка при физическом напряжении, боли в сердце. К врачам не обращался, так как «понятно что всё от водки».

Дважды пробовал лечиться амбулаторно, общеукрепляющими средствами, но больше 1,5 месяцев воздерживаться от спиртного не мог.

Мучает постоянное сознание своей беспомощности, своего безволия, своего порока. «Весь во лжи».

Лжет на работе, дома от стыда, придумывает извиняющие себя обстоятельства. Имеет несколько взысканий за прогулы и появления на работе в нетрезвом виде.

В отделении дисциплинированный, строго соблюдает режим, охотно принимает назначения, общителен, постоянно в кругу больных. Доволен получаемым лечением, высказывают серьезные установки на воздержание.

Полностью критичен к своему состоянию, понимает вину перед семьей и окружающими. С врачом откровенен, в своём положении винит только себя. Старательно и добросовестно выполняет все задания и инструкции.

Наблюдение второе

Л.В, 1916 года рождения. С первых месяцев жизни воспитывался в детском приюте. Ранние годы совпали с войной и разрухой. Голодал, мерз. Был слабым, хилым ребенком, но без осложнений переносил многочисленные инфекционные заболевания. В дальнейшем, отличаясь хрупким сложением, практически был здоров.

Имея физический недостаток, подвергался насмешкам и издевательствам. И хотя всегда стремился к сверстникам, боязнь обиды заставляла держаться в стороне. Рос молчаливым, скрытным. Тяжело, но в себе, переживал все неприятности и своё одиночество.

Любил мечтать, представляя себя великим композитором, пианистом. Обладая хорошим музыкальным слухом, с семилетнего возраста, самоучкой, пытался играть на рояле.

В школе учился хорошо и прилежно, затем начал увлекаться театром. В 14 лет, сбежав из дома, живет самостоятельно.

Вначале был счетоводом, делопроизводителем. Впоследствии, окончив 10 классов и курсы декламаторов, работает в системе филармонии.

По натуре был ранимый, чувствительный, крайне обидчивый. Чужое горе воспринимал как своё: для того, чтобы помочь другому человеку, мог проявить поразительное упорство, энергию, а добиваться лично для себя — стеснялся, робел.

В своих личных делах, в отстаивании своих личных интересов никогда не мог быть настойчивым. Несправедливость, ложь болезненно переживал.

По словам жены, был на редкость внимательным, заботливым, домоседом, трогательно любил детей, часами играя с ними и ухаживая как нянька. Отличался мягкостью, уступчивостью.

Любил искусство, особенно театры и музыку, которые производили на него сильное впечатление. Легко впадал в эстетическую восторженность, пафос.

Очень привязывался к людям, был крайне преданный, даже назойлив в проявлении своих чувств, сентиментален, склонен к переоценке значимости и трепету к сувенирам, памятным безделушкам.

На работе деятельно выполнял общественные поручения, предпочитая те, которые были связаны с оказанием кому-нибудь помощи, устройством чьих-либо бытовых и прочих дел. В случае удачи радовался, рассказывая всем знакомым, родным.

Любил поговорить о том, что в жизни нужно делать только добро, заботиться о ближних, всё прощать и так далее. Был суеверен и относительно религиозен: верил в существование высших, божественных сил, но в не определенных формах и образах, существовании высшей справедливости и так далее. От политических и в этом смысле общественных интересов всегда был далек.

Познакомился с алкоголем в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, в дальнейшем пил по случаям, в семье, в гостях, по праздникам, никогда не отказываясь, но никогда и не стремясь к спиртному.

В 1950 году попал в компанию актёров, от которых был в восхищении, как от «выразителей светлого и вечного, чудных людей». Судя по некоторым деталям, его новые друзья были уже сформировавшимися алкоголиками, пившими ежедневно, и после репетиции, и после спектакля, многие из них пили и по утрам.

Под влиянием и по настоянию новых друзей начал систематически злоупотреблять алкоголем, часто стал приходить домой пьяным.

С 1952 года появились признаки психической и физической зависимости от алкоголя: влечение, потеря самоконтроля, высокая толерантность, амнезии в состояния опьянения.

В конце 1954 года появился абстинентный синдром, окончательно сформировавшийся к началу 1956 года.

Имея относительно неопределённое расписание рабочих часов, до 1958 года не вступал в конфликты с администрацией. В последние годы участились опоздания или прогулы, появление в нетрезвом виде на работе.

Имеет несколько последних предупреждений, ему угрожают увольнением, и, так как, он и его пьянство достаточно известны в профессиональных кругах, перспектив на перемену места работы нет. Со слов сослуживцев, его не увольняют только потому, что уж очень он жалок.

По словам жены, больной за последние годы стал безответственным, эгоистичным, не считается ни с ней, ни с детьми, не проявляет прежней заботы, забывая о своих семейных и трудовых обязанностях.

Стал недобросовестным, лживым. Утаивает под разными предлогами ту незначительную часть зарплаты, которую не успевает пропить. Пьёт водку, запершись в уборной, пряча бутылки в бачок.

Появилась почти постоянная тревожность, трусливость, боязнь всевозможных неприятностей, болезней, хотя пьянство и его последствия больным в этот круг страхов не включается.

Настроение неустойчивое, то радуется по ничтожному поводу, тут же строит планы на будущее, в котором он не будет пить, то, по столь же незначительному поводу плачет, ожидая всевозможных земных и небесных кар. Со слезами просит прощения у детей и жены, со слезами же убеждает администрацию не увольнять его, пожалеть его детей.

Истощил терпение близких, всех своих друзей и сослуживцев. За последнее время часто болеет ангинами и катарами верхних дыхательных путей.

В отделении: предъявляет многочисленные жалобы на боли, неприятные ощущения в различных участках тела, повышенную утомляемость, усталость, плохой сон, просит его обследовать.

Назойлив, по нескольку раз стучит в кабинет, останавливает врача в коридоре, торопливо рассказывая о своих недомоганиях. Многоречив, слезлив, но легко успокаивается, часто бывает весел и оживлен.

В беседах с врачом правдив, откровенен, зачастую даже излишне. Показывает свой дневник, состоящий из высокопарных, нередко наивных сентенций по поводу человеческих чувств и отношений.

Выражение мысли тяготеет к абстрактным понятиям, символам. Обращает внимание обилие прописных истин, сентиментальность. В написании употребляет большие буквы, подчёркивание, частые многоточия, многократные восклицательные знаки.

В разговоре сетует на несчастно сложившуюся жизнь, на людскую черствость и неблагодарность. Правда, причину своих неприятностей видит только в своём безволии. Но считает, что со стороны друзей мог бы ждать больше чуткости и внимания. Вместе с тем остается доброжелательным и миролюбивым.

Тяжело переживает свою вину перед семьёй, искренне плачет при упоминании о детях. Выражение чувств крайне непосредственно.

В отделении много читает, от физических работ пытается уклониться, мотивируя это недомоганием. Держится обособленно от больных, считая их грубыми людьми.

Но вместе с тем, стремится оказать помощь, есть ли у какого — нибудь больного антабусо — алкогольная провокация проходит тяжело, бегает за кислородными подушками, дает советы и так далее. Часами дежурил у постели такого больного, боясь, как бы ему ночью не стало плохо.

Охотно помогает персоналу, при конфликтах в отделении всегда доискивается первопричин и требуют справедливости.

Эмоциональная непосредственность, содержание и форма дневника, излишняя откровенность в интимных вопросах, назойливость, зачастую неуместная, стремление вмешиваться в поисках правды в дела, его не касающиеся, — всё это, в общем, производит впечатление недостаточного интеллекта.

Но при беседах хорошо ориентируется в бытовых и отвлеченных вопросах, улавливает подтекст. Хорошо эрудирован в области изобразительного искусства, литературы. Речь образная, с большим запасом слов, обилием ассоциаций.

Вывод из двух наблюдений астеников

Эти двое больных до периода злоупотребления были совершенно различными по своему складу людьми.

Первый — синтонный, жизнерадостный с устойчивыми интересами и стремлениями, деятельный, с правильными жизненными установками, с высокоразвитым чувством долга, ответственности, честный, правдивый. Постоянно активный в жизни, трудолюбивый.

Второй — эмоционально лабильный, до какой-то степени инфантильный в своих переживаниях, щепетильный, с высокоразвитым понятием чести, добра и зла, склонный к интровертированным переживаниям. Движущим началом его жизни в основном были эмоции, определявшие взаимоотношения с людьми.

Этот больной обладал выраженной индивидуальностью, определенным мировоззрением, носивший в большей степени эмоциональной, нежели рациональный характер.

А итог — стали как те двое из ларца, одинаковы с лица. Слабы, слезливы, обижены на мир, лживы…

Апатический вид деградации (2 клинических наблюдения)

Спойлер

Наблюдение первое

Ю. Д. 1935 года рождения. Родился в Москве, в семье инженера.

Отец злоупотребляет алкоголем, ежедневно за ужином выпивает 100 — 200 г водки на протяжении многих лет, считая, что пьёт «для аппетита» и «с усталости». Не похмеляется, пьянство не отражается на его социальном положении. По характеру — крутой, суровый. Мать мягкая, всем и во всём уступающая. Не работала, воспитывала единственного сына и вела хозяйство.

Мальчика в семье очень любили, мать никогда ни в чём не отказывала. Если сын на чём — то настаивал, вопреки желанию отца, мать всегда втайне от отца делала всё, что сын от неё требовал. Мальчик рос капризным, требовательным в семье, плаксивым, жадным. Сверстники его не любили, всегда избивали за то, что фискалил. Друзей не имел.

Определенных интересов не проявлял: брался за очень многое, пытался собирать марки, занимался моделизмом и так далее, но быстро остывал. Учился средне, не проявляя ни особых способностей, ни прилежания. Постоянно считал, что к нему придираются.

Мог быть очень жестоким, мучая животных, но вместе с тем трусливым. Из школьных предметов нравились география, история, но специально ими не занимался. Книги читал, но без особого увлечения, предпочитая те, в которых описывались путешествия в дальние страны или приключения.

Вино, а затем и водку, начал давать отец, когда сыну было 10 — 11 лет, считая, что для растущего организма это полезно, что таким путем он закаляет мальчика. В 15-16 лет пациент уже привычно выпивал за столом одну — другую рюмку. Вино и водка, больше первое, нравилось: казалось, что «становится сильнее, мужественнее».

В это время попал в компанию сверстников, в которой считалось признаком взрослости пить спиртное. Покупали водку, вино, собирались в чьей — либо пустующей квартире, танцевали. Всё это нашему больному очень импонировало. Стал возвращаться домой поздно, пьяным. И школы приносил плохие отметки.

Поведение его встревожило родителей, начались скандалы, отец неоднократно избивал юношу, но никакого положительного результата такого рода воспитательные средства не дали. Начал лгать, придумывать оправдания. Мать несколько раз замечала пропажу вещей из дома, но боялась сообщить отцу и ограничилось тем, что всё стала держать на замке.

Впоследствии двое из компании были осуждены, не достигнув 20 лет: один за кражу, другой за изнасилование.

В 1953 году больной почувствовал, что обходиться без водки не может. Пил систематически. Почти ежедневно, обычно небольшими дозами, по 100 — 200 г, так как не хватало денег. Однако постоянно ощущал, что с удовольствием выпил бы ещё. При возможности мог выпить и до 700 — 800 г водки.

Часто прогуливал, но мать доставала фиктивные справки о болезни. В своём классе держался обособленно, заводил друзей на стороне. Друзья зачастую были на 10-15 лет старше. Характер этой дружбы неясен. Что это были за люди, каким путём добывались деньги на спиртное, выяснить у больного не удаётся.

Интерес к занятиям исчез, посредственно окончил школу и поступил в институт. По его словам, было всё равно, в каком институте учиться. На лекции почти не ходил, редко бывал на практических занятиях. Не может назвать ни одного имени, фамилии преподавателя или студента, так как «я и не запоминал».

Вскоре начал появляться в аудиториях пьяный. Это обстоятельство и неуспеваемость послужили причиной исключения со второго курса.

Начал работать(в типографии, на заводе — учеником, печатником). Родители считали, что труд его образуют. Но к работе относился крайне небрежно, прогуливал, приходил пьяным.

С 1955 года — синдром физической зависимости. Никогда не пытался прекратить пьянства, так как водка и состояние опьянения нравились, другого интереса или развлечений в жизни не находил. На лечение поступил только по настоянию матери.

В отделении: малозаметен, ничем себя не проявляет. Пассивно принимает назначение. Работает неохотно, по настоянию персонала. Предъявляет неопределённые жалобы на недомогание, ощущение разбитости, боли в спине. С больными общителен формально, к событиям в отделении безразличен. Ничем не занят, иногда читает детективы.

Медлителен, вял, к обследованиям интереса не проявляет. На вопросы отвечает неохотно, зачастую заявляя «это не имеет значения». Гипомимичен. На лице постоянно недовольно — снисходительное выражение. Оживляется, как правило, лишь при воспоминании о спиртном.

Фон настроения снижен, с очень незначительными колебаниями. Определенных планов на будущее не имеет: «буду работать», но где, кем — это не заботит. Крайне узок круг интересов, потребности не выходят за рамки повседневных, бытовых. Запас знаний — в объеме средней школы.

Наблюдение второе

И. Б. 1921 года рождения. Поступил в отделение 09. 08. 1958 года.

Из анамнеза: наследственность нервно-психическими заболеваниями не отягощена. Отец рано умер, воспитывался матерью, которой приходилось много работать. Рос в яслях, детских садах, лагерях.

Был жизнерадостным, подвижным, общительным. С новой обстановкой быстро свыкался, быстро заводил друзей.

Увлекался спортом, особенно хорошо играл в футбол, любил ходить в туристические походы, участвовал в самодеятельности: читал стихи, танцевал, играл в пьесах.

По характеру был добрым, отзывчивым. Любил животных, у себя дома постоянно держал собак, кроликов, ухаживал за ними.

Из детских инфекций перенёс корь, скарлатину: практически всегда был крепким, здоровым, выносливым. Учился средне, не проявляя большого интереса, хотя хорошо успевал по математике, физике, — эти предметы нравились.

Книгами не увлекался, читал по программе, предлагаемой учителями, приключенческие повести и так далее. Из видов искусств предпочитал зрелищные.

После седьмого класса кончил в ФЗУ и в дальнейшем работал электриком. К работе относился добросовестно, непонятное всегда пытался постигнуть сам. Был очень настойчивым, упорным, «нравилось самому всего добиваться». Свободное время проводил в занятиях спортом, ходил в кино, цирк.

Начало войны помешало продолжить учебу в техникуме, которую он начал в 1940 году. С 1941 по 1947 год был в армии, где перенёс цингу и обморожения ног.

Находился в северных районах, в боевых действиях не участвовал, ранения и контузии не получал. В армии нравилось, быстро освоился, дисциплина давалась легко, получал благодарности.

После демобилизации вернулся к прежней специальности. Работы было очень много, начал иметь лишние деньги. В это время женился, родился ребёнок, и возобновление учебы в техникуме отложил на некоторое время.

До 1948 года употреблял алкоголь крайне редко, по праздникам. Спиртное переносил плохо: если выпивал больше 200 — 250 г водки, были рвоты, в течение последующих двух — трех суток очень скверно себя чувствовал.

С 1948 года оказался в бригаде рабочих, где было принято систематически пить: после выполнения заказа, концу рабочего дня и обязательно допьяна — в получку. Не желая «подводить компанию», начал выпивать со всеми вместе.

Вначале в размере прежних своих доз, но с учащением потребления, количество выпиваемого возрастала. К концу 1950 года мог уже, мало пьянея, выпить 500 — 700 г водки. Часто и в больших количествах прием спиртного вошел в привычку.

Обязательно начал пить по субботам и воскресеньям дома, приглашал гостей. Два — три раза в неделю бывал пьяным, появились амнезии, состояния глубокого опьянения, рвоты при передозировке уже давно исчезли. Такое интенсивное пьянство не тревожило, считал, что «все кругом» пьют почти в равных количествах.

Симптомы потери самоконтроля появился в 1951 году. Сам начало своего заболевания относит к 1952 году, Когда уже не мог без водки. Начал пить один, в случайных местах, без какой-либо причины, кроме своего желания.

Изменился: стал раздражительным, нетерпеливым, быстро и легко уставал. Пробовал лечиться амбулаторно, общеукрепляющими средствами, но без эффекта: «иду из диспансера и по дороге покупаю четвертинку».

В 1956 году появился абстинентный синдром. К концу 1956 года похмелялся уже регулярно. С этого периода отмечает особое падение работоспособности, вялость, стал ленивым. Перестал где — либо бывать, в редкие трезвые вечера сидит дома, смотрит телевизор или просто лежит на диване. «Мне неинтересно стало жить». Если раньше переживал свою вину перед семьёй, то теперь «как — то всё безразлично». Кроме желания пить, никаких интересов нет.

Зимой 1957 года, будучи пьяным, упал и получил сотрясение мозга третьей степени, госпитализировался на короткий срок.

Летом 1957 года, после гриппа, перенёс делирий, несколько дней пролежал в психиатрической больнице. После этого не пил около 5 месяцев, повторно лечился в диспансере.

Но с конца 1957 года начал пить запоями по 5 — 7 дней, пока не выйдут деньги. Перерыв не превышает 10-14 дней. Запой начинается случайно: с получки, под влиянием уговоров собутыльников.

По его словам: трезвый, сам к алкоголю уже не испытывает влечения, которое особенно сильным было в 1950-1953 годах, но стоит выпить первую рюмку, как остановиться уже не может.

На работе, несмотря на неоднократные замечания, до последнего времени терпели, так как «я и пьяный и трезвый тихий, никому не мешаю, не обижаю». Но сейчас, как он предполагает, должны уволить: «никуда как работник не гожусь». Давно не выполняет норму, задерживает работу бригады.

В отделении малозаметен, ничем себя не проявляет. Пассивно соблюдает режим, принимает назначения, ходит на работу, но часто садится отдыхать, долго курит. Нетороплив, вял. В часы отдыха читает книги, общителен формально. Сам к врачу не обращается, определённых жалоб не предъявляет.

В беседе медлителен, немногословен. Сидит в обычной для него понуро — расслабленной позе. Оживляется редко, вяло улыбается шуткам, при упоминании о семье, работе — крайне безразличен. Критика сохранна, считает, что довел себя сам до такого состояния своим пьянством.

Основные изменения, произошедшие с ним, видит в вялости, лени, безразличии к окружающему, падении работоспособности.

Считает, что лечиться надо, но должной эмоциональной реакции при этих высказываниях не даёт. Сам не проявляет намерений принять участие в своём излечении, полагая, что этим будут заниматься врачи: просит сделать всё так, как сочтет нужным врач.

Истерический вид деградации(2 клинических наблюдения)

Спойлер

Наблюдение первое

О.Б, 1927 года рождения. Образование высшее. Наследственность отягощена.

В детстве был нервным ребенком, отмечались навязчивые действия. Рос упрямым, своенравным, в полном подчинении держал мать. Эмоционально всегда был неустойчив, не отличался постоянством во вкусах и привязанностях. Был трусливым и в страхе мог солгать.

Легко внушаемый, часто шел на поводу более старших товарищей. Учился хорошо, хотя не отличался усидчивостью и прилежанием, но имел способности, цепкая память.

Здоровье всегда было крепким, хотя мать в поисках причины нервозности водила его к врачам. Будучи в десятом классе, в 1945 году попал в компанию, участники которой имели между собой только одно общее — стремление к танцам, вину, беззаботному времяпровождению.

Новые друзья импонировали больному: нравилась красивая жизнь, заключавшаяся в автомобильных поездках, пикниках и вечеринках, на которых всегда в избытке было вино. Считалось особым шиком, признаком мужественности пить водку или коньяк. Эти напитки вызывали вначале отвращение, но было неудобно в присутствии девушек проявлять слабость.

Первое время были рвоты, отвратительное состояние на следующий день после попойки. Больше 150 — 200 г водки выпить не мог.

Стал хуже учиться, так как занятиям в школе, а затем в институте предпочитал общество приятелей. Дома начались неприятности, родители требовали должного поведения и отношения к своим обязанностям. Отца побаивался, а нравоучения матери раздражали.

Начал лгать, не приходил пьяным домой, ночевал у кого-нибудь из друзей и объяснял это подготовкой к зачётам у товарища.

Для родителей подделывал отметки, приносил фиктивные справки о сдаче экзаменов. Если обман разоблачался, устраивал сцены обмороков, сердечных болей, спекулировал на слепой любви матери.

Рано женился, но через короткий срок пришел к выводу, что ошибся. Бросая жену и ребёнка, уходил в компанию пить.

Благодаря хорошим способностям всегда в последний день сдавал хвосты и переэкзаменовки. Институт окончил посредственно.

С 1950 года появились симптомы физической и психической зависимости от алкоголя. Особые изменения в характере произошли с 1953-1964 года.

Стал грубым, чёрствым, непристойно ведёт себя дома, терроризирует всю семью.

Сцены пьяной жестокости перемежаются с вымаливанием прощения на коленях: клянётся, плачет, бьет себя в грудь, грозится покончить с собой, если его не поймут и не простят. Неоднократно симулировал повешение, объявлял жене, что 5 минут назад принял страшный яд и через полчаса умрёт.

Лживость достигла невероятных размеров. По словам матери, он вообще уже не может говорить правду. Даже тогда, когда предмет рассказа не имеет никакого отношения к его пьянству, излагает вымышленные истории о своих друзьях, сослуживцах, общих знакомых.

На работе не удерживается, пьёт систематически, пропивает зарплату и вещи.

При поступлении в отделение сочинил от начала до конца всю историю своей жизни и своего заболевания. Затем угрожал матери, на тот случай, если она скажет о нем правду.

Во время беседы с врачом крайне театрален, сидит, развалясь на стуле, закинув ногу на ногу, любуется собой.

Поводит глазами, вздыхает, красочно жестикулируют. На лице богатая смена выражений: от сардонической улыбки до благородного негодования.

При первом знакомстве с врачом играл роль прожигателя жизни, любимца общества, а в особенности — женщин, имеющего самые широкие знакомства и возможности.

Он, якобы, может получить фантастические деньги, он держит в руках почти все хозяйственные органы Москвы, но не пользуются этим, так как ему достаточно того, что он имеет. При этом, поступил в отделение в грязных обносках с чужого плеча.

Пьёт он столько, сколько считает нужным «для того образа жизни, который ведёт, не больше». Он постоянно занят, его повсюду приглашают, друзья не могут дня провести без него. Жена — посредственная женщина, которая не в состоянии разделить его стремления, она даже не способна к домоводству и воспитанию детей, как он её этому не учит. Поэтому душой он отдыхает в других местах. Об этих местах говорить многозначительные завуалированно, таинственно снижая голос.

После того как узнал, что врачу известно о нём объективные сведения, стал преподносить себя как жертва роковых обстоятельств. Всё в жизни складывалось против него, «друзья — сами знаете какие друзья».

Он неимоверно занят, перегружен, работает сутками, только ему поручают самые ответственные задания, требующие светлой головы, но никакой благодарности всё равно нет. Пить его приучили друзья, но опять-таки спиртное он употребляет вовсе не в таких количествах, как об этом говорят мать и жена.

Одна и другая — издеваются над ним, терроризируют, намеренно унижают его и толкают к водке, которая даёт забвение от всех его невзгод.

В отделении стремится стать центром внимания, демонстративным, декоративным. Все поступки, фразы крайне манерны. Каким — то особым способом закуривает и держит папиросу. В кругу больных представляет себя бывалым, всё изведавшим.

Лжет настолько виртуозно, что у слушателей не возникает сомнений. Вначале вызывал восхищение больных, но по мере их пребывания в отделении, в конце — концов стал предметом насмешек и издевательств.

Отлынивает от работы, за совершенный им проступок пытался свалить вину на соседа по палате, жаловался врачу на больных и персонал.

Во время антабусо — алкогольной провокации дал истерическую реакцию с параличом конечностей, границы которого не соответствовали границам иннервации, падением сердечной деятельности и удушьем, громко рыдал.

Наблюдение второе

Е. Л, 1925 года рождения, поступил 1958 году. Образование среднее. Отец алкоголик, умер в заключении, за хулиганство отбывал наказание. Мать также пила, долго находилась в исправительно-трудовых лагерях за попытку к убийству мужа.

Мальчик рос в детдоме. Практически всегда был здоров. Отличался мягким характером, был послушным, привязчивым, ласковым, впечатлительным.

Был прилежен в учёбе, легко подчинялся дисциплинарным установкам, режим соблюдал, окончил 10 классов и военное училище.

С 1950 года женат, имеет трехлетнюю дочь. С алкоголем познакомился в возрасте пятнадцати — шестнадцати лет. Выпивал редко, в компаниях.

В 1948 году оказавшись в отдаленном гарнизоне, начал злоупотреблять от нечего делать. Демобилизовался в 1950 году, оканчивает музыкальное училище и в дальнейшем по настоящее время работает в эстрадных оркестрах, выступая в ресторанах, кинотеатрах. Злоупотребление принимало всё большие размеры, условия работы этому способствовали.

В 1955 году установился синдром наркоманической зависимости.

Многократно менял место работы, дома сложилась конфликтная ситуация. Охотно беседует с врачом, но предпочитают рассказывать о своих переживаниях и неприятностях, причиной которых якобы являются окружающие, нежели о характере своего пьянства.

Лжет, часто путается в деталях. Пытается представить себя как значительную во многих отношениях личность, подвергающуюся гонениям завистников, страдающую от излишней одарённости.

Рассказывает, как он неоднократно отказывался от ведущей роли в оркестре, несмотря на уговоры и просьбы дирижера и всего коллектива, в пользу тех, кому он желал сделать добро.

В отделении держится с подчеркнутым превосходством, это выглядит демонстративно, наигранно. Пытается обсуждать с врачом все детали назначений, требуют постоянного внимания.

Уклоняется от работы под всевозможными предлогами, чаще ссылаясь на недомогание: в тех редких случаях, когда принимает участие в трудовых процессах, стремится привлечь к этому факту внимание как можно большего круга лиц. С удовольствием рассказывает больным, причем выбирает тех кто, может этому поверить, о всевозможных историях и событиях, центром которых был он.

Разбор консилиумом врачей болезни женщины с истерической деградацией

Спойлер

Случай истерической психопатии с аффективными расстройствами и алкоголизмом

Семинар ведет проф. Н. Г. Шумский

Врач-докладчик С. В. Ханухова

Вашему вниманию представляется больная Н.А., 1942 года рождения, поступила в больницу 25.11.1998 г.

Анамнез. Из родственников у психиатров никто не лечился.

Отец был вспыльчивым, легко возбудимым, раздражительным, злобным, с «садистскими наклонностями», злоупотреблял алкоголем. В опьянении был жестоким и агрессивным, избивал мать. Работал водителем. В 1953 г., когда больной было 11 лет, отец погиб, попав под автомобиль.

Мать — нервная, вспыльчивая, часто устраивала истерики после конфликтов с отцом, угрожала самоубийством, неоднократно пыталась броситься под поезд. Больная каждый раз предотвращала эти суицидальные попытки.

Родная сестра, которая была на 5 лет младше, во взрослом возрасте злоупотребляла алкоголем. Погибла 12 лет назад, дома, от черепно-мозговой травмы (внутричерепная гематома) при невыясненных обстоятельствах. Больная говорит, что сестру, возможно, убил сожитель.

В раннем детстве больная развивалась без особенностей, детские дошкольные учреждения не посещала. С детства чувствовала себя одинокой, никому не нужной, так как «в семье не было атмосферы добра и любви». Боялась отца, была привязана к бабушке.

В школу пошла вовремя. Учеба давалась легко, предпочитала гуманитарные предметы. Всегда была очень обидчивой, ранимой, эмоциональной — «слезы были близко». Стеснялась плохой одежды (материально семья жила тяжело). В то же время была общительной, веселой, имела много друзей.

Говорит, что с.мерть отца не переживала, наоборот, испытала чувство облегчения.

Отношения с сестрой в детстве были довольно прохладные — «мешала разница в возрасте». Впоследствии относилась к сестре хорошо, переживала ее с.мерть и воспитывала племянницу.

Менструации с 14 лет, болезненные, нерегулярные, с раздражительностью и плаксивостью в первые дни.

Больная очень любила детей. В старшем возрасте ездила работать вожатой в пионерские лагеря. Директор школы рекомендовал поступать в педагогический институт, говорил, что у нее педагогический талант.

Однако в связи с материальными трудностями в семье больная по окончании школы начала работать чертежницей. Одновременно училась на вечернем отделении машиностроительного института.

В 20 лет вышла замуж по любви, в 21 год родила дочь. Беременность и роды протекали без особенностей. В уходе за ребенком помогала бабушка. Временами больная бывала вспыльчивой, обижалась на мужа за то, что он не помогает. Когда ребенку было 1,5 года, узнала, что муж ей изменяет, и сама ушла от него с ребенком. Развод, как говорит, не переживала — «как отрезала».

После окончания института работала в НИИ. Вышла замуж за сослуживца, который был на 10 лет старше ее. Первые годы жили в гражданском браке, за год до рождения второй дочери оформили брак юридически. Говорит, что «особой любви не было».

Муж периодически выпивал. Сексуального удовлетворения она никогда не испытывала ни с первым, ни со вторым мужем. Второй муж покорил ее своей добротой и хорошим отношением к ее ребенку от первого брака. Вторая беременность и роды протекали без осложнений. Родила в 31 год.

Девочка росла болезненной, как говорит больная, «диатезной», и больная была вынуждена перейти на работу со скользящим графиком в

Мострансагентство. Работала с большим интересом. Пользовалась уважением в коллективе, в компаниях всегда стремилась занять лидирующее положение.

В дальнейшем перешла работать в коммерческую транспортную компанию. Работа нравилась. Стала хорошо зарабатывать и обеспечивала практически всю семью. Сначала работала инженером, потом заместителем начальника по кадрам.

Коллектив был дружный: часто после работы вместе собирались, отмечали различные события. Постепенно больная пристрастилась к алкоголю, заметила, что стала терять чувство контроля над выпитым. По утрам плохо себя чувствовала, болела голова, тошнило. Отлеживалась дома 2–3 дня, опохмелялась водкой.

— Когда это началось?

— Точных дат она не дает, но примерно 8–10 лет назад. Утверждает, что состояния запоев были очень редко — всего 5–6 раз в жизни. По сведениям, полученным от дочери, запои бывали 5–6 раз в год.

Жилищные условия больной были очень тяжелыми. Проживала в трехкомнатной квартире, где кроме нее было еще 6 человек: мать, старшая дочь с ребенком, младшая дочь, племянница и муж.

Последние годы супружеских отношений с мужем фактически не было, жили в разных комнатах. Очень уставала, говорит, что «не было ни физических, ни моральных сил», «выдохлась». Когда представилась возможность разрешить жилищную проблему, больная переехала жить одна в комнату коммунальной квартиры, оставив семью.

— Она оставила двух детей?

— Дети были взрослые, уже были внуки, за которыми больная охотно ухаживала.

Отношения с дочерьми очень теплые. Они говорят, что мать для них во всем авторитет, очень откровенны с ней, по любому поводу советуются, называют ее «жизненным стержнем».

С 1995–1996 гг. у больной началась менопауза. Переносила тяжело, были головные боли и боли в сердце, до сих пор испытывает приливы.

В августе 1996 г. в связи с расформированием предприятия была уволена с работы. Говорит, что это было шумное дело, о котором много писали в прессе. В офис пришли вооруженные омоновцы и выбросили всех людей на улицу. Для многих это был шок. Из 120 работавших сотрудников 6–8 человек, в том числе наша больная, составили инициативную группу и до сих пор ходят по судам, так как продолжается разбирательство.

Больная пережила потерю работы очень тяжело: была подавленной, плаксивой, появились подъемы АД (до 150/90 мм рт. ст.), головные боли, боли в сердце, нарушился сон. Алкоголизировалась, а при бессоннице прибегала к приему транквилизаторов. Со слов дочери, в опьянении становилась злобной и раздражительной, кричала на близких.

В ноябре 1996 г. в состоянии запоя впервые была госпитализирована дочерьми в наркологическую больницу № 17 на платное анонимное лечение.

После выписки употребляла алкоголь эпизодически, в компаниях, дома. Запои были редкими: 2–3 раза в год по 3–4 дня.

Дочь отмечает, что сдерживающим фактором в отношении алкоголизации всегда были внучки, о которых больная очень заботится и помогает воспитывать.

В августе 1998 г. во время очередного запоя пришла домой к младшей дочери договориться, когда она заберет внучку. До сих пор винит себя в этом, так как пришла в состоянии выраженного алкогольного опьянения, была неопрятна, падала. В таком состоянии ее увидел зять, который не знал, что она алкоголизируется, и очень ее уважал. Это был тяжелый удар для больной.

Говорит, что с тех пор состояние резко ухудшилось: углубилась подавленность, нарушился сон, плакала, испытывала тоску, исчез аппетит, похудела на 5 кг, не следила за порядком в квартире и своим внешним видом. Высказывала идеи самообвинения и своей ненужности. Говорила, что зять запретит ей видеться с внучкой. Казалось, что дочери стали к ней хуже относиться, хотя на самом деле этого не было.

В сопровождении дочерей обратилась за помощью в диспансер, согласилась на предложенную участковым психиатром госпитализацию и была стационирована в нашу больницу с диагнозом: «тоскливая депрессия на фоне эпизодического употребления спиртного, с суицидальными мыслями».

— Анамнез с чьих слов?

— В основном со слов больной. Объективные сведения получены от дочерей. Больная живет одна, но когда она начинает алкоголизироваться, дочери забирают ее к себе.

— Вы говорили, что у нее были похмельные состояния? В чем они заключались?

— Жалобы на тошноту, головные боли, чувство дискомфорта. Опохмелялась водкой.

Психическое состояние. При поступлении больная правильно ориентирована в месте, времени и собственной личности.

Выглядит моложаво, опрятно, держится несколько демонстративно, театрально: всхлипывает, заламывает руки, поднимает их вверх, запрокидывает голову назад.

Настроение снижено, плачет, жалуется на стойкую бессонницу, головные боли, чувство горечи во рту, периодические боли в области сердца, тяжесть за грудиной и во всем теле. Говорит, что испытывает ощущение, «будто ее переехал трамвай». Отмечает, что у нее болит душа.

Сведения о своей жизни сообщает непоследовательно и противоречиво, путает даты основных событий (разъезд с мужем, увольнение с работы и т. п.).

Не отрицая алкоголизацию, значительно преуменьшает ее степень. Говорит, что ее доза 100 грамм водки, что не соответствует объективным сведениям. Тягу к спиртному отрицает.

Высказывает идеи своей ненужности, идеи самообвинения. Говорит, что ей стыдно перед детьми и особенно перед зятем за свое поведение, стыдно принимать от них материальную помощь, так как всегда была независимой.

Говорит, что утрачен смысл жизни. Рассказывает, что дома не могла ничем заниматься, ко всему был утрачен интерес, не хотелось читать, смотреть телевизор, все раздражало. При засыпании испытывала наплыв мыслей, проходили чередой события, происшедшие за день, и все они были в мрачном свете. Отмечает суточные колебания настроения с ухудшением состояния к вечеру. Галлюцинаторно-бредовых расстройств не обнаруживает. Ищет помощи.

В отделении первые дни плаксива, подавлена, жалуется на бессонницу, фиксирована на своих переживаниях, сложившейся ситуации. Залеживается в постели, жалуется на неприятные ощущения в области сердца, ипохондрична, опасается, что у нее стенокардия.

Уже на 4–5-е сутки с момента лечения состояние улучшилось: окрепла соматически, тревога и тяжесть в груди значительно уменьшились, стала активнее. Следит за своей внешностью, общается с больными, опекает ослабленных, доброжелательна с персоналом. Тепло встречает дочерей на свиданиях.

Много читает, в основном публицистику и поэзию — Цветаеву, Бродского. Во время бесед с врачом приветлива и доброжелательна, благодарит за помощь, охотно беседует на любые темы, дает о себе дополнительные сведения.

Однако при возобновлении расспросов об алкоголизации начинает плакать. Встает со стула, смотрится в зеркало, вытирает слезы, просит на сегодня закончить беседу: «Обещаю завтра уже без слез».

Не истощается, говорит высокопарно. Так, рассказывая об увольнении, сообщила: «Меня захлестнула волна ненависти к этому подлому времени».

Пытается представить себя в лучшем виде. Говорит, что любит больше отдавать, чем брать, всегда всем помогает. Тепло отзывается о детях и внуках, привязана к ним. Однако пребыванием в отделении не тяготится, о выписке не спрашивает, тягу к спиртному отрицает.

Лечение. С первых дней получала внутривенно капельно дезинтоксикационную терапию и внутримышечно общеукрепляющую; амитриптилин 80 мг/сут., тиопридал 30 мг/сут. и ривотрил на ночь 1 мг.

Психолог Т. В. Друсинова. Во время беседы пациентка вела себя демонстративно, многозначительно, активно пыталась произвести хорошее впечатление.

Описания близких людей отличались эгоцентричностью и субъективностью, четко проявлялась тенденция транслировать образ других людей как плохих.

Предъявляемые жалобы были связаны с депрессией, которую больная объясняет потерей работы. Рассказывая об этом, больная часто плакала, была раздражительна, лабильна.

По объективным данным, память снижена, динамика запоминания 10 слов: 6–7–8–9, отсроченное воспроизведение — 6.

Опосредование ухудшило запоминание: назвала лишь 2 слова из 13, что было связано с привнесением в воспроизведение субъективно-эгоцентрических значений и образов.

Ассоциации в пиктограмме — бедные, стереотипные, с выраженным истероидным компонентом и показателями эмоциональной лабильности. Например, на слово «развитие» пациентка нарисовала волнообразную кривую и впоследствии воспроизвела «изменение настроения».

Депрессивные тенденции проявились в рисовании слез на слова «разлука» и «болезнь». Образы людей в пиктограмме вообще отсутствовали.

Объем внимания при выполнении интеллектуальных тестов был резко сужен.

Функция планирования и контроля значительно нарушена.

Мышление конкретное, с ярко выступающей тенденцией к фабулированию, импульсивностью и некритичностью суждений.

Пациентка оказалась частично способна к самокоррекции, однако категориально понятийный способ обобщения использовался только в простых случаях.

Так, например, в классификации она сформировала лишь основные группы, объединяя их по конкретно-ситуационному признаку. Например, термометр оказался в одной группе с рыбами: «измерить температуру в аквариуме».

Выявлялась также алкогольная заинтересованность. В понимании смысла пословиц проявилась конкретная поверхностность, эгоцентричность с налетом резонерства. Например, пословицу «Не в свои сани не садись» она объясняет так: «Чтобы была по Сеньке шапка», и далее говорит: «Необходимо разбираться, что тебе по силе, и не взваливать на себя невыносимое».

Графика и рисунки больной указывают на наличие выраженных органических изменений, в том числе по сосудистому типу.

Проявлялся высокий уровень аффективной напряженности и тревожности, эмоциональная лабильность в сочетании с чертами ригидности, агрессивность, нарушения в сфере контактов и тенденция к соматизации тревоги.

Обращали на себя внимание регрессивные тенденции, выраженная паранойяльная установка и заинтересованность сферы влечений. На более глубоком уровне можно было проследить депрессивные тенденции.

По результатам проективных тестов можно говорить об инфантильности, истероидных тенденциях, тенденциях к отреагированию вовне и актуальности проблем полоролевой идентификации.

Звучала как трудность принятия своей женской роли, так и критическая значимость активно доминантной позиции и возможности контроля. Сильно проявлялись конкурентные мотивы.

Актуальным оказалось переживание потери возможности сохранения привычного «фасада», что успешно удавалось пациентке ранее. На более глубоком уровне выявлялось чувство одиночества, переживание отсутствия глубоких контактов, глубинное неприятие образа себя и своих потребностей.

Обнаруживаются также выраженные изменения по алкогольному типу.

Таким образом, экспериментально-психологическое исследование выявило существенное снижение интеллектуально-мнестической деятельности по органическому, в том числе сосудистому, типу у пациентки с изменениями, характерными для алкоголизирующихся больных.

Мышление отличается преобладанием субъективно-аффективной установки, некритичной импульсивностью, тенденцией к фабулированию, снижением уровня обобщений и налетом резонерства.

Эмоционально личностная сфера характеризуется выраженностью истероидного радикала, значительными регрессивными тенденциями, актуализацией глубоких депрессивных тенденций, высокой аффективной напряженностью и паранойяльной настороженностью.

— На какой день пребывания в больнице ее обследовали?

— На 10-й день.

Беседа с больной

— Добрый день. Проходите, садитесь.

— Спасибо.

— Помогло Вам лечение в больнице?

— Светлана Владимировна? Да, помогла. Уже на 50 %, может, чуть больше. Но это смотря о чем Вы говорите, какое заболевание имеете в виду.

— Я имею в виду состояние, в котором Вы поступили в больницу.

— Да, уже лучше, больше половины уже пройдено.

— Что Вы относите к этой половине?

— К лучшей?

— Да.

— Когда я поступила, у меня были постоянные слезы, которые начались еще за два месяца до поступления. Любое слово, любое обращение вызывало у меня какое-то внутреннее содрогание и рыдания. Сейчас я говорю, что пока только 55 % потому, что ночами до сих пор плохо сплю.

— А что значит «плохо сплю»?

— Что значит «плохо»? Если раньше совсем не спала, то сейчас раза 3–4 просыпаюсь.

— Засыпаете быстро?

— Не знаю, по-разному.

— Сны бывают?

— Бывают. Сегодня вот плохой. Внучку видела, потеряла и не нашла (на глазах появляются слезы).

— А какие-нибудь другие сны помните?

— Сегодня нет.

— Не сегодня, а в последнее время.

— Да, помню. Дом снится, дети. Все остальное смазано.

— А что еще входит в эти 55 %?

— Общее самочувствие. Слабость меньше. Пришла я сюда в таком ощущении, как будто меня переехал трамвай. Кисельное состояние, постоянно хотелось лежать. Сейчас я уже более-менее чувствую себя человеком. Вот и пятьдесят пять.

— А как проводите свободное время?

— У меня главное — чтение.

— Что читаете?

— Мы уже со Светланой Владимировной разговаривали. И Цветаеву, и Бродского, и Маринину. Все идет.

— Что Вам из стихов Цветаевой понравилось?

— Из Цветаевой сейчас? Насколько я ее сегодня читала… Мне показалось, что веет пессимизмом, и я отставила ее. А Бродский совершенно другой, но тоже не понравился на сегодняшний день.

— А раньше?

— Раньше? Сейчас, наверное, ничего не вспомню. Все-таки я волнуюсь, чтобы стихи читать.

— Нет, не читать стихи, а сказать, какие стихи понравились, например, у Цветаевой?

— Я не могу сказать, но ее страдания и загробные стихи, доходящие почти до мистицизма, меня поразили. И еще о том, что все равно мы там встретимся.

— Это Вы подразумеваете…

— Да, да, я разумею это.

— Значит, в Бога не верите.

— Ну почему же, верю. А Вы газету «Московский комсомолец» читате? Последний номер?

— Нет, а что там?

— А-а-а… Вот там как раз… А может, и не в «Комсомольце», может, неправду говорю, может, в «Литературке»… Все, вспомнила, «Огонек» последний. Там о том, что все-таки есть потусторонний…

— И что там пишут?

— Автора забыла. Но он пишет, что есть загробная жизнь.

— И что там?

— А я Вам дам почитать.

— Да Вы скажите в двух словах. Интересно, что там делается.

— Они пишут: что здесь, то и там.

— Так ведь и не захочешь в загробный мир идти!

— Да нет, я не знаю, что не захочешь. Я единственное, что знаю — лет-то ведь мне уже много — были у нас тяжелые времена, но подлее времени, чем сейчас, не было… Согласны?.. Я что-то не так сказала?

— Почему же не так? Вы даже, по-моему, перефразировали одного поэта.

— Вот так! Я должна молчать или я должна что-нибудь говорить?

— Вы можете говорить столько, сколько хотите. Вы с кем-нибудь познакомились в отделении?

— Да, конечно, практически со всеми познакомилась.

— Кто Вам из окружающих ближе по характеру, по интересам?

— У нас сложное, очень интересное отделение, у Светланы Владимировны. Там много всякого интересного. Но мне ближе по натуре люди общительные и уже вышедшие из депрессии.

— Что Вы подразумеваете под словом «депрессия»?

— О-о-о… Вот видите, Вы меня сейчас раскладываете на простые множители. А вдруг я не так что-то скажу… Да всякое. Я-то считаю, что когда выходишь — может, мне просто удобно называть это депрессией — когда выходишь, то чувствуешь себя человеком. Хочется разговаривать. Не просто так сидеть, а можно и поговорить. Вот так я думаю. Ну, остаточные явления, естественно, бывают от неприятного общения.

— А что значит «остаточные явления»?

— Иногда слабость, хочется полежать. Думаешь: «Лежать или не лежать? — Полежу».

— Сейчас?

— Да, сейчас.

— Вас навещают?

— Да, через день.

— Кто?

— Дети.

— У Вас их…

— Два, двое.

— Какого пола?

— Женского (выделяет окончание слова). У нас вообще женский коллектив. В роду как-то получилось. Батальон.

— А где живут Ваши дети? Далеко отсюда?

— Нет, одна на Преображенке, а вторая в Коломенском.

— Коломенское — это далеко.

— Но она все равно приезжает. Чем Бог меня не обидел, так это моими детьми. Так-то всякое было.

— А обидел ли он Вас чем-нибудь?

— Нельзя, говорят, гневить Бога. Помолчу, не буду.

— Вы не любите гневить Бога?

— Нет.

— В жизни не приходилось?

— Тогда бы так не наказывал, если б не приходилось. Когда Бог лишает разума, значит наказывает. Это же наказание.

— Что Вы подразумеваете, когда говорите «Бог лишает разума»?

— Я считаю, что были мгновения, моменты, когда он лишал меня разума.

— Что Вы под этим подразумеваете?

— А можно я не очень подробно? Хоть мне Светлана Владимировна говорила, что доброжелательная аудитория, но мне не хотелось бы…

— Конечно, если Вы не хотите, не надо.

— Не хочу. Но я выкарабкаюсь, вылезу. Я так думаю, я уверена.

— Я тоже так думаю.

— Спасибо. Хоть я не знаю, кто Вы. Я знаю, что вы все доктора.

— Я врач-психиатр…

— Понятно. Ну так вот, когда «неотложка» приехала, врач сказала: «Я могу Вас положить в неврологию. Но лучше показаться психиатру». Я с ней согласилась и сейчас не жалею. Это не в качестве комплимента или льстить хочу, но от общения со Светланой Владимировной мне становится легче.

— Это хорошо.

— Хорошо. А может, это оттого, что у нее глаза слишком добрые? У нас всех не такие.

— Неужели у одной Светланы Владимировны такой взгляд?

— Я ее не вижу, но не поймите за лесть, прошу Вас…

— Сомневаюсь, чтобы у одной Светланы Владимировны был такой взгляд!

— (Кокетливо смеется).

— Мы говорим о данном этапе, на 50 % выздоровления.

— На 55 %.

— Да, на 55. А если следующие 45, то будет значительно больше людей с добрыми глазами. Всяко похлебать по жизни приходилось. Лет-то мне немало. Вы же знаете, сколько мне лет?

— Да, знаю…

— Конечно. Вот так, доктор. Но все равно я буду нормальным человеком. Когда сегодня Светлана Владимировна засомневалась насчет отпуска (я попросилась в отпуск), я даже на нее обиделась.

— На добрые глаза?

— Совершенно верно. И забыла, что у нее добрые глаза.

— Это значит, что Вас легко обидеть.

— Совершенно верно. Очень легко.

— О, какая Вы… С Вами надо…

— Ну, хотелось бы, да ведь никто так не будет. А Вы, доктор, уверены, что остальные 45 % я преодолею?

— Я не знаю, что это за 45 %.

— А, вот видите, как уходите от ответа. От неполных ответов не можете сами дать полного.

— Я действительно не могу. Вы на многие вопросы мне не отвечали, и я не настаивал. 45 % осталось?

— Да, но это все с лечащим врачом, не упоминая имени, а то неправильно поймете, что только она одна и «свет в окошке».

— Я не думаю, что Светлана Владимировна одна «свет в окошке». Это что же у нас за психиатрия тогда?

— Не знаю, ничего не могу сказать, со всеми я не общалась. Единственное, с кем общалась, это дважды с «неотложкой»: когда у меня с ребенком случилась беда и со мной, когда мне по-человечески предложили неврологию… В Вашем «министерстве» я общалась еще с Евгенией Александровной. Тоже положительные эмоции, хотя я не знаю, кто она.

— А о чем Вы разговаривали?

— Почти о том же, о чем со Светланой Владимировной. По этапам, о жизни.

— Какой у Вас этап жизни наиболее счастливый?

— В работе у меня было хорошо.

— Любите работать?

— (Плачет).

— Где Светлана Владимировна? Вот они, сорок пять…

— Что сорок пять?

— Которые недолечены.

— Это то, что Вы можете прослезиться?

— Ну, конечно…

— Я думаю, что глаза Вам помогут. Будем надеяться, тем более, что Светлана Владимировна села поближе. Вы знаете, между людьми бывает иногда такая…

— Бывает, совершенно верно. Извините, что я перебила, бывает.

— Что бывает?

— Что бывает? Во-первых, я могла бы сейчас прийти и просто расплакаться, а я держусь, держусь ради своего лечащего врача. А потом мне приятно с Вами разговаривать. Я думала, что будут вопросы каверзные, ан, нет, ничего… (Всхлипывает).

— Я не каверзные вопросы задаю?

— Нет, конечно.

— А зачем каверзные вопросы задавать?

— Конечно, зачем? А то опять была бы лечащий врач виновата. Сказала, публика очень доброжелательная. Вот такие дела, вот так! Так что скажете?

— В Вашей жизни был хороший период, когда Вы работали?

— Да, когда работала. Я по знаку лошадь. Хотя, может, и не лошадь, а пони, но все-таки…

— А что это значит?

— Ну как? Лошадь — это значит, кто везет, на того и наваливают по работе.

— На нашей работе пони не годится, лошадь нужна.

— Ну, значит, вес надо набирать лишний.

— Сколько Вы весите?

— Прикиньте… Я не знаю. То ли 54, то ли 64.

— Обычный вес Ваш какой?

— 55 обычно.

— А как он может быть 65?

— Не знаю. В приемном отделении взвесили и говорят «64». Я говорю: «Не может быть».

— Я тоже так думаю. В психиатрических больницах всегда почему-то сломаны весы.

— А может, это и к лучшему?

— Я не думаю.

— А может, здесь весы просто зашкаливают? Ладно, это еще не самое страшное в нашей жизни.

— В каком положении Ваша работа в настоящее время?

— В настоящее время в самом что ни на есть гнуснейшем. На протяжении последних 2 лет мы боремся: по прокуратурам ходим, по арбитражам, разным инстанциям, начиная с городской и еще выше. Но так как денег нет и власти у нас нет, нам ничего по нашему времени.

— Но Вы не теряете надежды?

— Два года уже прошло. Не теряю, но это наши нервы.

— А много Вас?

— Восемь человек от 120 осталось.

— А ходит сколько?

— Восемь человек от 120, а сейчас уже 6.

— Значит, постепенно откалываются?

— Конечно. Я вот сейчас выбыла — значит 5. Я с намеком, что я уже устала.

— Я Вас утомил?

— Нет, не Вы. Вы меня не утомили, и вопросы хорошие. Только жизнь от начала до конца не хочется рассказывать.

— Разрешите, мои товарищи зададут Вам некоторые вопросы.

— Ну что же, пожалуйста. А могу я на некоторые вопросы не отвечать?

— Имеете полное право так и сказать: «Вы знаете, я не хотела бы об этом говорить».

— Хорошо, спасибо.

— Можно?

— Да, пожалуйста.

Вопросы врачей

— Как Вы выпиваете? Считаете ли, что злоупотребляете алкоголем? И второй вопрос: бывает ли у Вас такое подавленное состояние, когда возникают мысли о нежелании жить?

— То, что Вы сейчас спрашиваете, и то, что я буду отвечать, это было все в прошлом. Сейчас этого уже не может быть, потому что по определению этого не может быть никогда. Но гарантий я не даю. Считаю ли я себя злоупотребляющей алкоголем? Нет, не считаю. Считаю ли я себя зависимой от алкоголя? Нет, не считаю. Бывает ли подавленность при алкоголе? Была ли? Нет, алкоголь снимает стресс, снимает подавленность. Достаточно? Не полный ответ? Вы не удовлетворены?

— Не удовлетворен, но настаивать не буду, как договорились.

— Хорошо.

— Депрессия, с которой Вы сюда поступили, это Ваше тоскливое тягостное состояние, про что все это было?

— Я поняла. Про что? О, это опять вопрос такой сложный, это опять (появляются слезы). Сейчас, я к нему вернусь чуть позже.

— Тогда, может, другой вопрос задать?

— Да, пожалуйста.

— Скажите, как получилось, что Вы попали в 17-ю наркологическую больницу? Вы лечились от алкоголизма?

— Получилось так, что у меня дети совершенно не употребляют алкоголь. А это было 3- или 4-дневное употребление алкоголя. Они очень перепугались. Поэтому они вызвали врача на дом — нарколога, ну, по тем телефонам, которые пишут в газетах, в любой из газет. Врач посоветовал 17-ю больницу за достаточно приличные деньги. Они подумали, что это панацея. Вот так я туда и попала.

— 3–4 дня — и в больницу?

— Но это же не единственные 3–4 дня, так было на протяжении 3 лет, и два, и один, и три дня.

— То есть так было не раз?

— Да, было не раз.

— А почему 3–4 дня?

— Ну, потому, что разум-то все-таки есть, если бы его совсем не было, а так он все-таки есть.

— Но разум должен был бы подсказать, что…

— Что и это много? Я все понимаю, но не знаю, не могу сказать.

— И все-таки что-то владело Вами независимо от Вас?

— Ну, как сказать… Да, конечно.

— А что?

— Не знаю, но если бы разум был полностью выключен, то, наверное, такого бы не случалось.

— То есть разум все-таки ослабевал?

— Совершенно верно.

— Почему?

— Трудно сказать, не знаю. Мое такое мнение, что накапливается, наслаивается у человека и потом выливается, у кого-то вот так, как у меня в последний раз, а в предыдущие разы — в применение алкоголя (плачет).

— Бывало ли так плохо от алкоголя, что приходилось лечиться, и лечиться алкоголем, чтобы легче стало?

— Да, конечно, конечно (плачет). Это основное.

— Это когда на утро, если Вы пьете несколько дней подряд, бывает так плохо, что необходимо выпить, чтобы убрать это состояние?

— Скорее всего это через день.

— Это такой замкнутый круг?

— Похоже, что да.

— Вы думаете, что это болезнь, зависимость от алкоголя?

— Зависимость? Нет, не думаю.

— Почему?

— Потому, что знаю про себя лучше. Я научно Вам объяснить с точки зрения медицины не могу, даже если бы очень старалась.

— Вы чувствуете, что это не болезнь, а жизнь виновата?

— Да, я чувствую, что все это от жизни.

— Что Вы предпочитаете выпить, чтобы стало легче, если есть возможность выбрать?

— (Плачет).

— Сейчас, минуточку. Больше водку.

— А какую водку? Она ведь разная бывает.

— Не знаю, я не настолько разбираюсь. Но у меня не такой уровень бедности, чтобы пить палаточную.

— А если есть возможность что-то другое купить?

— Все равно водка, но у меня есть норма — 120 грамм.

— 120 и не больше?

— Когда перехожу эту дозу, тогда уже плохо.

— Тогда уже 3–4 дня?

— А, вот видите… Нет, я не могу (всхлипывает). Вы понимаете, в чем дело… Те эпизоды, я понимаю, что если бы это по жизни было, а так… (плачет).

— А 120 грамм — это в час?

— (Смеется) да нет, в сутки.

— А теперь про депрессивные переживания.

— Можно не отвечать? Мне просто тягостно сейчас.

— Но все-таки. Какие события, переживания?

— Сейчас я об этом говорить не в состоянии. Лечащему врачу я могла с откровенностью сказать, а сейчас не могу (плачет).

— Вы здесь лежите 2 недели. Какой промежуток времени Вам было плохо до поступления?

— С августа.

— Была какая-то динамика? Вам становилось все хуже и хуже?

— Да, совершенно верно.

— Что-то подобное раньше бывало?

— Да, конечно, но я справлялась.

— Это было более кратковременно?

— Да, совершенно верно.

— Такой же выраженности?

— Пожалуй, раньше это было меньшей выраженности.

— Вы сами справлялись?

— Да, справлялась без помощи (всхлипывает).

— Сколько лет, как стали появляться состояния подавленности?

— Лет десять, наверное.

— Прием алкоголя связан с этими состояниями?

— Он расслабляет эти состояния, то есть разбивает. На какой-то период становится легче, и не только мое состояние, но и внешние события, но не полностью. «А по утру они проснулись…» Вот так.

— Настроение у Вас само по себе портится, или его меняют какие-то внешние события?

— Нет, без причины редко, но иногда бывают такие эпизоды, для людей ничего не значащие, а я воспринимаю очень оголенно.

— Не бывает, чтобы само по себе испортилось?

— Не замечала, чтобы само по себе. Все равно есть причина.

— Можно Вам задать еще один вопрос?

— Конечно, можно. А почему Вы улыбаетесь?

— Сейчас Вы описываете состояния, которые можно было бы назвать депрессией. А бывало ли наоборот? Когда как-то особенно хорошо, легко, радостно?

— Да, бывало всякое, я думаю, как у всех.

— Вы можете разделить: среднее состояние, плохое и хорошее?

— Могу еще «никакое», четвертое добавить — все присутствует.

— А чаще какое бывает?

— А чаще надо было держаться, чтобы было хорошее, потому что я с людьми работала. Мне надо было держаться.

— Слезливость, сентиментальность, ранимость — это у Вас в последние годы или было всегда?

— Да, я поняла вопрос. Я не знаю, как сказать. Может, это слишком громко сказать, что я ранимый человек. Да, я воспринимаю… Было и раньше, слезливость, но последнее время, с августа месяца, особо. То, с чем боремся, это те оставшиеся 45 %.

— Те 45 %, которые запломбированы?

— Да. Но они не запломбированы…

— Запломбированы, но мы не будем нарушать.

— Да, конечно, но хоть Вы меня не расстраивайте. Я вижу, что Вы стараетесь. Спасибо (плачет)… Вот видите, все равно слезы распускаются, значит не справляюсь пока, но справлюсь.

— Значит, Светлана Владимировна права, не отправляя Вас в отпуск?

— Наверное, конечно, тогда я и лечиться не буду. Нас же здесь никто насильно не держит.

— Никто. Если Вы захотите, Вас в тот же день отпустят домой.

— А посему как же? Мы должны дружить.

— Должно быть взаимопонимание.

— Конечно, совершенно верно.

— На работе у Вас не всегда было взаимопонимание с людьми, с которыми Вы общались?

— Конечно, как у нас у всех. Независимо от того, насколько они больны.

— Нет, я имею в виду здоровых.

— Ах, здоровых? А статистику последнюю знаете газетную?

— Нет.

— В Москве — это газетная статистика — зарегистрировано 900 тысяч инвалидов, 900 (!) тысяч, из них 145 тысяч — инвалиды опорно-двигательной системы, а все остальные — психи.

— Так не говорят.

— А как говорят?

— Слово «психи» душевнобольных оскорбляет, надо говорить «душевнобольные». Это самая старая больница в Москве, и когда будете выходить, увидите табличку, на которой написано…

— Гиляровского?

— Нет, табличка, посвященная 100-летию создания больницы. И там написано «для душевнобольных».

— Я знаю, я читала. Хорошо, для душевнобольных. Но там еще написано, что в больнице есть музей. Он есть?

— Есть.

— Я интересовалась и больницей тоже.

— А что Вас интересовало в больнице?

— Когда уже сюда попала… Так бы пропустила мимо, а так читаешь и делаешь акцент: «Ага, вот оно». Ладно, а Вы как сказали? Вы психотерапевт?

— Нет, психиатр.

— Все равно однокоренное.

— Вот в Туле до революции открыли санаторное отделение. И знаете, как его назвали? Отделение для умственно утомленных.

— О-о-о!

— Берегли психику людей, которые туда поступали.

— Хорошо, если бы мы щадили друг друга немножко, было бы лучше.

— А Вы сами хотите задать нам какой-нибудь вопрос.

— Нет, хочу с лечащим врачом.

— Спасибо. Отдыхайте.

— И Вам спасибо, до свидания.

Врач-докладчик. Статус при поступлении астено-депрессивный. Ведущим симптомом в клинической картине была подавленность с суточными колебаниями, витальными нарушениями функции сна, аппетита, потерей в весе.

Больная высказывала идеи собственной ненужности, самообвинения, испытывала ощущение тяжести в груди, боли в сердце, головные боли. В то же время в поведении больной обращает на себя внимание демонстративность, театральность, эгоцентричность, лживость, стремление произвести хорошее впечатление.

По данным психопатологического обследования выявляются черты психического инфантилизма, эмоциональной незрелости, аффективная лабильность, регрессивные тенденции и органическая патология.

Напомню, что больная воспитывалась в атмосфере постоянно напряженных внутрисемейных отношений, частых конфликтов, ссор, алкоголизации отца. Родители оба с психопатическими чертами характера.

С детства больная — личность акцентуированная, с чертами демонстративности, эгоцентричности, стремлением быть в центре внимания. Она неплохо училась в школе, получила высшее образование, работала.

Длительное время оставалась социально-адаптированной и чувствовала себя здоровой. Около 10 лет назад больная начинает употреблять алкоголь.

Постепенно утрачивает чувство контроля над выпитым, формируется похмельно-абстинентный синдром с выраженным сомато-вегетативным компонентом.

В настоящее время злоупотребление алкоголем проявляется в виде редких запоев по 2–3–4 дня 5–6 раз в году. Выпивает последнее время чаще в одиночестве. Толерантность 500 мл водки (по сведениям от дочери).

Три года назад наступила менопауза. Затяжной климакс астенизировал организм, и на этом фоне под влиянием психотравмирующей ситуации 2 года назад развивается депрессивное состояние, которое существенно углубляется с августа 1998 года после неприятностей в семье.

Общее обсуждение случая врачами

А. А. Глухарева. Статус можно квалифицировать в целом как субдепрессивный, в котором преобладают аффективная неустойчивость, плаксивость, эмоциональная лабильность. Субдепрессивный фон настроения отчетливо выражен, и больная сама говорит об этом.

Имеет место и агрипническое расстройство. Все это как бы затмевается достаточно выраженной демонстративностью в поведении больной на фоне некоторой примитивности, несмотря на то, что пациентка с высшим образованием. В целом, я думаю, что это астено-субдепрессивный статус.

Что касается нозологии, то больная страдает психопатией истероидного круга.

Все ее поведение демонстративно, ярко. Все видели, как она пришла, как ушла. Было впечатление, что это она ведет беседу, она доминировала в беседе.

Психопатия истероидного круга подтверждается и наследственностью. Такие психопатии склонны к динамике, что можно проследить и у нашей больной.

У нее очень характерный синдром предменструального напряжения, когда перед менструацией она была плаксива, испытывала состояние напряжения. Это тоже можно отнести к аффективным стигмам. Ранее у нее были кратковременные, как правило психогенно спровоцированные декомпенсации, которые она легко преодолевала.

10 лет назад присоединился симптоматический алкоголизм, когда на фоне реактивных субдепрессий и невротических аффективных расстройств она злоупотребляла алкоголем. Со временем это приобрело характер четкой зависимости в виде запоев с абстинентными расстройствами.

Алкоголизация приняла рамки хронического алкоголизма.

Больная поступила в состоянии декомпенсации психопатических черт характера, наступившей в результате мощных психотравмирующих моментов: потеря работы, стресс, который она испытала, столкнувшись с зятем.

Все это развилось на фоне инволюции, которая часто приводит к декомпесации психопатий. В результате в статусе определилась эндогенно-реактивная депрессия, когда имели место и витальные переживания тоски, и суточные колебания настроения, и самообвинения.

Таким образом, речь идет о психопатии истерического круга, декомпенсации в период инволюции, эндореактивной депрессии.

— Вы расценили больную как истерическую психопатку. Но она была очень успешной по жизни, была стержнем, лидером.

— Да, конечно. Но психопатия психопатии рознь. Я не говорю о каких-то крайних формах с истерическим статусом. Но истерические черты здесь, с моей точки зрения, преобладают.

— В чем проявляется декомпенсация?

— Под декомпенсациями я имею в виду амбулаторные циклотимоподобные колебания, о которых она сама очень четко говорит, и вот эту последнюю декомпенсацию — по сути депрессивное состояние.

О. Э. Шумейко. Мне кажется, что алкоголизация носила симптоматический характер, была реакцией на депрессивные состояния, дисфорические проявления.

Четко очерченных аффективных фаз не было, но последний трехмесячных эпизод выраженного снижения настроения с витальным компонентом, уже оторвавшийся от психотравмирующей ситуации, нельзя назвать реактивной депрессией.

Я бы сформулировал диагноз так: «Органическое поражение ЦНС смешанного генеза (сосудистый, гипертоническая болезнь, алкоголизм) с депрессивным синдромом».

Сопутствующее заболевание — хронический алкоголизм. В плане дифференциальной диагностики надо подумать о маниакально-депрессивном психозе.

Т. Л. Готлиб (психолог). Я просмотрела протоколы психологических исследований, и у меня сложилось впечатление, что это больная с существенным психоорганическим дефектом.

В ее рисунках не только сосудистая или алкогольная графика, но то, что свидетельствует об энцефалопатии: серьезные нарушения, которые проявляются снижением мнестической сферы и самое главное — снижением критичности. Возможно импульсивное поведение без критики. И в связи с этим — неблагоприятный прогноз в плане дальнейшей алкоголизации.

Психопатия здесь мозаичная. Наряду с истероидными тенденциями очень ярко звучат эпилептоидные тенденции, паранойяльность, ригидность, тенденция сильно фиксироваться на своих идеях, целях и переживаниях.

Это давало ей возможность быть успешным лидером, она, как танк, могла пробивать препятствия. Кроме того, у больной очень серьезные проблемы в сфере межличностных контактов.

В ее пиктограмме, где должно быть достаточно много человеческих фигур, — ни одного человека. Поэтому совершенно неудивительно, что она ушла из дома.

И. С. Павлов. Я считаю, что преморбидно это неустойчиво-инфантильный тип личности с избирательной внушаемостью. В ее статус входит то, что она алкоголичка.

Она всю жизнь жила на двух уровнях: первый — пить, второй — придерживаться реноме среди общества. Посмотрите, какую тонкую алкогольную линию она вела.

«Каверзные вопросы» — это такая игра, чтобы не отвечать.

Больной алкоголизмом, который пропил пальто ребенка, так ведет себя в кабинете врача, чтобы врач не посмел его упрекнуть и сказать об этом. Они умеют себя так вести, они привыкли жить на двух уровнях.

Неустойчивый инфантильный тип личности в преморбиде, алкоголизация и психотравма привели к депрессии. А тут еще и возрастные изменения, и склероз. У больной есть и реальные депрессивные расстройства, но здесь она прикрывалась ими, уходя от неприятных вопросов.

Диагноз: «Хронический алкоголизм у неустойчивой инфантильной личности с аффективными психогенно обусловленными расстройствами».

М. Е. Бурно. Что на сегодняшний день видится клинически? Я бы не назвал это депрессией и даже субдепрессией. Это, пожалуй, депрессивные реакции, то есть самые легкие проявления такого рода, так сказать элементы, из которых в их сгущении, усилении складывается субдепрессивный или депрессивный стойкий букет.

С самого начала в разговоре с профессором Николаем Георгиевичем Шумским больная играет, играет страдающую загадочную даму. Мы отчетливо видим позу страдания оттого, что жизнь такая подлая, оттого, что так с ней поступили. Алкоголь она якобы принимала лишь для того, чтобы смягчить страдания.

При этом она замечательно ясно рассказывает о своем хроническом алкоголизме, о своем похмельно-абстинентном синдроме, запоях, когда на другой день она уже лечится алкоголем, и только это смягчает ее тягостное состояние. Но при этом — «Нет, она к алкоголизму никакого отношения не имеет».

Она замечательно клинически оживляется в разговоре о подробностях выпивки. И она по-алкогольному личностно огрублена, потерта. Это шнайдеровское снижение уровня личности. Видно, что она это приобрела, а не всегда была такой грубой.

Истерическая депрессия, конечно, бывает, например истерическая депрессия после гибели сына. Но насколько говорит мой психиатрический и жизненный опыт, истерическая депрессия исключает подлинные страдания.

Тут мы всегда видим, как колышется и звучит, даже в депрессивной картине, поза. Такая пациентка — депрессивная, истерическая — может уйти в суженое помрачение сознания, в сомнамбулизм, но не в глубокое страдание.

На сегодня я не увидел у больной депрессии и даже субдепрессии, я говорю о депрессивной реакции. Поведение, конечно, аффективное. Она демонстративна, она позирует.

Что касается каверзных вопросов, то это те вопросы, которые как-то ломают, нарушают ее позу. Тогда она обижается и отказывается отвечать или очень характерно истерически себя оправдывает, говоря, что Бог иногда лишает ее разума.

Алкоголики — а для меня она хронический алкоголик — особенно после 40 лет становятся ригидными, это характерно.

Здесь такое сложное переплетение алкогольных расстройств с сосудистыми. Такие больные с годами делаются все более сердитыми, эпилептоидизируются, пока не деградируют в слабоумное благодушие.

Истерические алкогольные дамы с возрастом становятся особенно стервозными в своих исканиях правды, в своей борьбе. Я не вижу здесь достаточно выраженного церебрального атеросклероза, может быть какие-то примеси, ее ослабление памяти можно объяснить и алкоголизмом.

Диагноз: «Ситуационно обусловленные депрессивные реакции у пациентки с истерической психопатией, осложненной хроническим алкоголизмом». Прогноз, конечно, довольно трудный потому, что нет критики к алкогольной зависимости и своему поведению в целом.

— Она дементная?

— Нет, она не дементная, это типичная истеричка-алкоголичка. Это то самое, что Мебиус называл «физиологическое слабоумие женщины». Энцефалопатии, выраженного психоорганического синдрома здесь, по-моему, нет, а некритичность во многом объясняется ее истерическим психопатическим складом, «подмоченным» алкоголизмом.

Ведущий. Прозвучали разные мнения.

Во-первых, инволюционная меланхолия. Тут я хотел бы обратить Ваше внимание, что инволюционная меланхолия — это большой психоз, это тревожно-ажитированная депрессия с бредом, в том числе с бредом Котара.

Во-вторых, органический психосиндром, алкогольная энцефалопатия.

И, наконец, третий диагноз — психопатия.

Такой разброс в диагностике очень характерен для психиатрии.

Что мне бросилось в глаза в ее статусе? Она недоступна, она ничего о себе не говорит. Сказала о 55 %, а о том, что в них вошло, сказала мало, а о 45 % вообще ничего не сказала.

Я не думаю, что у нее бред, но она мало доступна. Я сомневаюсь, что она много рассказала лечащему врачу, потому что анамнез обеднен.

Первая особенность — это ее недоступность, вторая — ее истерическое поведение, которое граничит с манерностью. Это истерическое поведение, но настоящей истерической игры не было, это какое-то иссушенное истерическое поведение.

Теперь в отношении расстройств памяти и энцефалопатии. Я думаю, что депрессивные расстройства у нее были, была даже предсердечная тоска. При таких депрессивных расстройствах не стоит исследовать память. Психоорганический синдром, особенно во второй половине жизни, надо дифференцировать с депрессией.

Депрессивные больные часто жалуются на память, говорят, что ничего не помнят. Но полечили как следует, и все вернулось, и память в том числе.

Психологическое исследование проводилось на 10-й день, когда у нее еще сохранялась депрессия. Легкая субдепрессия у нее есть и сейчас, она же плачет.

Есть ли у нее астения? Мы говорили с ней долго. Мы устали, а она нет. У нее нет настоящей физической астении. Вы можете представить себе астенического больного, который, как молоток, пробивает бюрократические инстанции? А она два года ходит по инстанциям, и помешала ей не астения, а депрессия.

Здесь упоминали паранойяльность. Я не скажу, что она паранойяльная, но истерики склонны к образованию сверхценных идей. Сверхценная идея — это родная сестра паранойяльности, хотя и не паранойяльность в настоящем смысле.

Я думаю, что у нее в характере кроме истерических черт есть еще склонность к образованию сверхценных идей. Ведь она все время успешно шла по жизни, даже когда пила. А ухудшение у нее совпало с августом, когда произошел обвал.

Может человек пострадать от такой психогении? Я думаю, может. Она начала пить в преклимаксе, в связи с изменениями настроения. Она улучшала настроение. Алкоголь являлся для нее лекарством.

В беседе это проскальзывало, хотя открыто спрашивать ее об алкоголизме было нельзя. Мы плохо знаем, как она пила. Есть только отдельные сведения: запои, высокая толерантность, измененные формы поведения.

Она бывала в опьянении злобной, а это признак второй стадии. Наконец, есть похмельный синдром, хотя в нем звучали только вегетативные и соматические расстройства, депрессивные расстройства не отмечались. Депрессии у нее появились примерно с 53 лет, с началом климакса.

Она поступила сюда в депрессивном состоянии. Сейчас ей намного лучше, и она ведет себя не как депрессивная больная.

Она не откровенна. Тут говорили, что у нее трудности в межличностных отношениях.

А ведь она ушла из дома, она холодный человек. Бывают так называемые мягкие истерики, а бывают холодные, и именно они склонны к образованию сверхценных идей, они очень настырны.

Я думаю, что это истерическая психопатия, к которой со временем присоединились субдепрессивные состояния, послужившие, как это бывает у женщин, основой для возникновения алкоголизма, который сейчас равен второй стадии.

Особенность — малая доступность, холодность. У нее игра, но игра монотонная. Это тот тип истерика, когда игра тусклая. Я не думаю, что здесь есть алкогольная энцефалопатия, она ведь руководитель, под ее началом было 120 человек.

Если бы она вышла в ремиссию, у нее, возможно, не осталось бы никаких органических синдромов. С. Г. Жислин писал об этом в 1965 году в «Очерках клинической психиатрии». Он тогда исследовал больных алкоголизмом амбулаторно. Была выбрана группа очень тяжелых алкоголиков с так называемой выраженной деградацией.

Их пролечили, наступила ремиссия, и никакой алкогольной деградации обнаружено не было. А вот психопатические черты у них ярко выступили. Очень может быть, что если больная кончит пить, она будет больше психопатизирована, а органический фон, который выявили психологи, с моей точки зрения, исчезнет.

Таким образом, я думаю, что это истерическая психопатия с присоединившимися аффективными расстройствами, на фоне которых развился хронический алкоголизм.

Эксплозивный вид деградации(2 клинических наблюдения)

Спойлер

Наблюдение первое

М. А, 1910 года рождения, поступил в отделение 20.10. 1958 года.

Родился в крестьянской многодетной семье. О здоровье родителей и ближайших родственников определенных сведений дать не может. Отец выпивал, но в меру. Детство было тяжелым из-за материальной нужды, с шести лет уже помогал взрослым в поле, здоровья крепкого не было, плохо питался. Перенёс скарлатину и «какой-то тиф».

До 1931 года окончил только 4 класса сельской школы, работал по хозяйству. Себя в тот период характеризует бойким, общительным. Любил допоздна погулять, петь песню. Но на всё это время не хватало, так как после гибели отца в первую мировую войну, оказался старшим мужчиной в доме. Чувствовал большую ответственность за меньших.

С пятнадцати — шестнадцати лет пил самогон, но очень редко, по большим праздникам, когда не было полевых работ. Каждый раз напивался допьяна, «у нас все такие», «до лежачего положения», наутро похмелялся. Как правило, конца гулянья на следующий день не помнил.

В 1931 году переехал в Москву и поступил работать. После переезда в большой город стал, по его словам пугливым, оробел. Высылал деньги в деревню.

Постепенно сдружился с городскими, завел знакомство с девушками, стал ходить в парки, кино. Москва нравилась.

Книжки читать особенно не любил, но когда попадались в руки, выбирал про приключения и про деревню.

К 1937 году сменил место работы, поступил работать на завод, на котором работает до настоящего времени непрерывно, за исключением военных лет. К учёбе никогда не стремился, объясняя это тем, что некогда было, работал.

На производстве приобрёл специальность вальцовщика, требующую не теоретических знаний, а сноровки и опыта, в которой достиг высокого мастерства. С удовольствием вспоминает первые годы своей работы на заводе.

Рассказывает, как его хорошо там встретили, обласкали. Как бы заново родился. Стал, как прежде у себя в деревне, бойким, общительным, осмелел. Нравилась работа, нравилась рабочая спайка, жизнь в общежитии.

К своему делу относился честно, очень добросовестно, подолгу задерживаясь в цехе, за старательность хвалили. Получал премии, благодарности. Особенно передовым не был, да и мысли об этом в голову не приходили. Работал как все: «многие у нас благодарности получали».

Был правторгом, часто выбирали члены различных заводских комиссий.

Людей всегда любил и люди меня любили. Рассказывает, что был очень весёлым, любил пошутить, посмеяться, петь песни, участвовал в драмкружке. В эти годы(1930-1940) один совсем не употреблял спиртного, так как в общежитии, в цехе, на заводе этого не было.

За несколько лет перед войной женился. Любил жену, очень был привязан к детям. В этот период несколько отошел от общественной жизни, много забот и вкладывал семью.

С 1941 года на фронте. С первых же дней в боевых действиях постоянно испытывал чувство страха: «такие мысли лезут, так всё переворачивает, не знаешь, чтобы с собой сделать». Особенно тяжело было после атаки и при прибытии пополнения: «очень жалко людей было».

Переживал с.мерть товарищей. Такое состояние «заливал водкой», выменивая, так как своей порции не хватало, спиртное на табак(как некурящий) и на сахар. Пьянел мало, «только спокойнее становился».

В 1941 году после контузии с потерей сознания на несколько минут, в течение месяца страдал сурдомутизмом, лечился в медсанбате. В 1942 году его часть оказалась отрезанной от линии фронта, в тылу противника. Полтора года партизанили. Несмотря на связь с Большой Землей, часто приходилось голодать и замерзать. Тем не менее, никто ничем не болел, «хоть бы у кого насморк какой был».

Но моральное состояние было очень тяжелым, особенно когда на исходе были боеприпасы. Боялся попасть в плен, боялся что его убьют и дети останутся сиротами. Но страх свой внешний не проявлял. Имеет несколько наград.

К концу войны боязнь и страх исчезли. Стал «равнодушнее». Но по его словам, «страх кончился, а аппетит на водку — нет».

После демобилизации в 1945 году, продолжал систематически, 3 — 4 раза в неделю, употреблять спиртное. Испытывал потребность в алкоголе. Мог выпить 1 — 1.5 литра водки. Каждый раз напивался допьяна, наутро зачастую не помнил, что с ним было в период опьянения.

Дома и на работе начались неприятности, пытался воздерживаться и не пил по 1 — 1.5 месяца, но каждый раз срывался.

В 1947 году сформировался абстинентный синдром, в настоящее время носящий очень тяжёлый характер: «жизнь кончается», не хватает дыхания, ощущает перебои в сердце, слабость, потливость, сильный тремор. Бывает настолько жалок, так слабеет, что жена сама ходит для него за водкой.

В похмелье преобладает физическая симптоматика, и, но и со стороны психической сферы — тревожное состояние, ожидание какого-то несчастья, иногда слышит оклики по имени.

Пьет запоями, по 2-3 или по 5-7 дней, с перерывами 2-4 недели. Запой начинаются с первой выпитой рюмки. Отмечает, что в последнее время стал выпивать меньшее количество спиртного: во время запоя пьёт дробными дозами до 0,5 — 0.8 л водки, не так как раньше, когда мог выпить 1 — 1,5 литра «в один присест».

Дома и на работе создалась острая конфликтная ситуация. По словам жены, стал черствым, не ласковым, совершенно не заботится о семье. Крайне вспыльчив, выискивает причины для скандалов.

Неопрятен, неряшлив, может непристойно вести себя при детях.

Стал злым, грубым, бьёт детей, которых раньше нежно любил, устраивают драки на улицах, в пивных, неоднократно приходил домой весь избитый, имеет несколько приводов в милицию. Подобные эксцессы не всегда совершает пьяном виде, часто — и будучи трезвым.

Перессорился со всеми друзьями, товарищами по цеху, начальством. Везде и всюду видит неполадки и дурное к себе отношение, грозится найти на всех и каждого управу.

В семье совершенно нетерпимым, жена много раз уходила с детьми, прятала их у соседей. На работе — частые прогулы, появления в нетрезвом виде. Неоднократно в качестве наказания переводился на низкооплачиваемую работу, осуждался товарищеским судом. Не увольняют только из уважения к его прошлому и потому, что в светлые промежутки, по — прежнему проявляет себя как хороший специалист.

В отделении жалуется на плохой сон: плохо засыпает, тревожно спит, рано просыпается. Отмечает вялый аппетит, головные боли по утрам и вечерам.

Назначенные лекарство принимает аккуратно, правда, каждый раз оставаясь недовольным сестрой, делающей внутривенные вливания. На работу ходит охотно, работает старательно, с видимым удовольствием, предпочитая тяжелые виды физического труда.

Постоянно среди больных. Очень неровен в обращении с людьми, часто ссорится, но быстро остывает. С врачом всегда приветлив, любит посидеть в кабинете, поговорить: речь образная, выразительно, с чувством юмора. Вместо «пить водку» говорит «наглотаться гадины». О себе рассказывает подробно, не скрывая компрометирующих себя с деталей.

Полностью критичен к своему состоянию. Испытывает стыд перед женой, детьми, товарищами, понимает свой долг перед ними. Причину всех неприятностей видит в злоупотреблении, «а людей виню со зла».

Сам связывает изменения в своём характере с алкоголизмом, называя себя хроническим алкоголиком. Эти изменения заключаются главным образом во вспыльчивости, «себя не помню» и злобности. Говорит, чтобы быстро отходит, понимает, что некого винить. Потом тяжело переживает свои поступки, но ничего с собой поделать не может. «Каждая мелочь из себя выводит».

Отмечает, что за последние годы труднее стало работать, быстро устает. Стал неохотно заниматься своими обязанностями: «только чтобы сделать, чтобы не спрашивали». Несколько раз по небрежности я допускал крупный брак.

Наблюдение второе

И. Л, 1929 года рождения. Родился в семье рабочего.

Отец злоупотреблял алкоголем. Maть долгое время болела туберкулезом легких, постоянно находилось или в больницах, или в санаториях. Мальчик был предоставлен самому себе, не знал ни ухода, ни режима. Рос на улице, в компании таких же, как он, беспризорных.

По рассказам родных, был бойким, живым, непоседливым. Драчливым не был, но обижать себя не позволял, давал сдачи.

Зло долго помнил, не прощал. Вместе с тем был очень сострадательным, всегда приносил домой искалеченных щенков, птиц и так далее.

Рано научился играть в карты, домино. Учиться не любил, предпочитал кататься на коньках, ходить в кино. С уроков убегал на речку, учителя объясняли его успехи отсутствием прилежания, а не неспособностью. Домашние воздействия они помогали, отец и тетка махнули на него рукой.

С трудом окончил 4 класса, поступил в ремесленное училище, по окончании которого с 1942 года работает токарем. Особого интереса к работе не проявлял. В начале было тяжело, военные годы, приходилось оставаться в цехе по полторы — две смены, недоедал. Впоследствии к работе относился как к обязательному, но неприятному делу.

Проработал более 10 лет по одной специальности, имеет только третий разряд. Никаких стремлений, выраженных, стойких интересов не проявлял. Жил интересами неопределённого круга приятелей, часть из которых в настоящее время отбывает наказание за уголовные преступления.

Свободное от работы время проводил во дворе дома, где жильцы играли в карты, рассказывали друг другу новости о событиях улице и так далее.

Употреблять водку начал с 13 — 14 лет, после первых получек. Пил, потому что «все пили», не испытывал ни удовольствия, ни отвращения, пил по случаю, когда угощали взрослые, по праздникам. Иногда напивался пьяным, когда было много водки.

В 1949 году женился, «так как так сложились обстоятельства», после скандалов и угроз, к жене и ребёнку особой привязанности не испытывал.

С 1949 — 1953 годы — в армии. Дисциплина вначале тяготила, но вскоре свыкся. Однажды имел взыскание, так как, встретив приятеля, напился пьяным, единственный раз за всё время службы. После демобилизации приступил к своей прежней работе.

С 1953 года водку начал употреблять систематически, «от нечего делать». «Кончил работать — и в пивную».

Признаки заболевания появились в течение первого же года злоупотребление. С 1954 года — обязательное похмелье, с 1956 года — пьет запоями по 4 — 5 дней раз в 2 — 3 недели. Употребляет с целью опохмеления политуру, тормозную жидкость, спиртосодержащую парфюмерию.

Изменился по характеру, стал крайне неуравновешенным, взрывчатым, злобным. Неоднократно за драки, хулиганство отсиживал сутки в милиции, был судим. На работе не удерживается больше трех-четырех месяцев. Дома постоянные конфликты, на его улице с ним «боятся связываться».

Пьёт со случайными и постоянными собутыльниками, пьёт и один, хотя одному — скучно. «Измучился сам, измучилась семья, но ничего с собой поделать не могу».

Однажды в аффекте «злобы на самого себя», в тот момент, когда дома никого не было, будучи трезвым, разрезал мышцы левого предплечья опасной бритвой и, вслед за этим, «на всё плюнув», закрутил руку газетой и пошёл пить.

Дважды в состоянии похмелья наблюдались эпилептиформные припадки, с потерей сознания, тоническими и клоническими судорогами.

В отделении постоянно в кругу больных, слушает их разговор. Никакого занятия себе не нашёл. От работы уклоняется, ссылаясь на всевозможные причины. Дважды, несмотря на предупреждение, устраивал бурные сцены, едва не избил больного, не уступавшему ему его очередь к парикмахеру.

О доме и о работе никакого беспокойства не проявляет. Жену встречает очень холодно и, забрав передачу, старается скорее уйти, иногда забыв спросить о сыне.

К лечению и постановке работы в отделении относится весьма скептически, всем недоволен. Оживляется только тогда, когда играет в домино: сильно стучит костями, громко смеётся, повторяет шаблонные в среде игроков выражения, требуют, чтобы проигравшие лезли под стол, и получает при этом искреннее удовольствие.

На беседу с врачом вначале шел неохотно, отвечал отрывисто, односложно, ничего не желая рассказывать о себе. Впоследствии, хотя всё же и без большой охоты, разговорился, предварительно потребовав, чтобы врач в историю болезни не записывал ничего, касающегося его друзей уголовников.

Запас слов ограниченный, выражения стереотипные, обилие жаргонных словечек. По ходу беседы легко раздражается, дерзит, но быстро успокаивается и через некоторое время может смеяться.

В начале упорно лгал относительно размеров и формы своего злоупотребления. Да и впоследствии объективные сведения полностью удалось получить лишь от жены.

Единственное занятие, за исключением карт и домино, которые его когда — то увлекали, — выпиливание лобзиком.

Наличие каких — либо духовных, эстетических запросов, стремлений — установить не удалось. Крайне ограничен, примитивен. Определённых установок в жизни, мировоззрения нет.

Алкогольный параноид(клиническое наблюдение)

Спойлер

Наблюдение картины болезни с выраженным алкогольным параноидом

Е. В. 1921 года рождения. Поступал в стационар многократно. Фактически последние 2-3 года не выходит из больницы.

Анамнез. Отец спокойный, умеренно общительный, добрый, отзывчивый, внимательный к детям. Страдал ахондроплазией(карликовость) и злоупотреблял алкоголем, особенно после того, как от него ушла жена. Мать энергичная, настойчивая, живая, общительная, но вспыльчивая и раздражительная женщина. Детям она не уделяла внимания.

Туберкулёза, сифилиса, психических заболеваний в роду не отмечается. Всего в семье было трое детей. Один ребёнок умер в детстве, причина смерти неизвестна.

Сестра больного здорова. Пациент страдает ахондроплазией, в детстве подвергался насмешкам со стороны сверстников. Избегал общества детей, всегда помнил, что он урод.

В детстве перенес корь, скарлатину, золотуху, была также травма головы, упал из окна второго этажа с потерей сознания. В последующем чувствовал себя удовлетворительно, головных болей, изменения характера после перенесенной травмы не было.

С 8 лет пошёл в школу, учился хорошо, несмотря на отсутствие условий для занятий дома, так как родители больного часто ссорились и дрались между собой.

По характеру был весёлым, общительным, имел много товарищей. Однако из-за своего физического недостатка не мог принимать участие в детских играх и был вынужден большую часть времени проводить дома. Окончив всего 6 классов, из-за материальных затруднений не мог продолжать учёбы, пошел в ученики сапожнику и уже через год начал работать самостоятельно.

Впервые выпил в возрасте 13 лет, угостил мастер. Выпил 100 г водки, сразу опьянел, появилась хорошее настроение. В дальнейшем выпивал по 100 — 150 г раз в неделю, иногда реже, иногда чаще. Вначале угощал мастер, но с 17 лет покупал водку сам.

С 1941 года стал заведующим сапожной артели. Тогда же начал выпивать по 100 — 150 г почти ежедневно, что было вызвано, по словам больного, условиями работы. Якобы, в связи с малой подвижностью(из-за ахондроплазии).

С 1945 года ушел с должности заведующего, оставшись рядовым сапожником.

С 1947 года по тем же причинам стал работать надомником.

В 1947 году женился. Семейная жизнь сложилась неудачно, жена изменяла ему. Это привело к усилению пьянства. Сперва выпивал по половине, а затем по целому литру в день, несколько раз в неделю. Делал это обычно дома, в одиночестве. В первое время после приёма алкоголя усиливался аппетит, всегда закусывал.

Вещей не продавал, суррогатов не употреблял. В опьянении любил продумать свою жизнь. Нередко на другое утро после выпивки чувствовал слабость, головную боль, иногда бывало рвота.

В связи с этим, с 1948 года начал время от времени по утрам опохмеляться. Мог пить подряд три дня, но иногда продолжительность систематических приемов достигала 30 дней. Несмотря на это, продолжал работать.

Более интенсивно стал пить с 1953 года, после развода с женой. В это время опохмелялся уже регулярно, напивался каждый раз до состояния тяжелого опьянения. Наутро иногда возникала рвота с кровью. С этого времени пьёт систематически.

Впервые психотическое состояние возникло в 1954 году, когда после очередного запоя появились кошмарные сновидения. Видел собак, набрасывающихся на него и других животных. Одновременно испытывал страх, боялся, что его убьют. В состоянии тревоги г.олый вылез из окна и спрятался под пожарной лестницей. Был доставлен в психоневрологическую больницу, где через несколько дней пришел в себя, амнезировав большую часть произошедшего с ним.

Уже через полтора месяца после выписки, опять стал пить помногу и ежедневно. После двух недель такого пьянства — вновь возникли бессонница, страх, галлюцинации. Под влиянием галлюцинаций пытался прыгнуть с 3 этажа. Снова был госпитализирован и через несколько дней выписан без признаков психоза.

Продолжал так пить до 1957 года, причём за это время дважды поступал в психиатрический стационар по поводу таких же, как и первые, кратковременных психотических эпизодов.

С 1957 по 1959 года психотических состояний не было, хотя продолжал выпивать по-прежнему.

С 1959 года отмечает прогрессирующее падение толерантности, достигшее к моменту последнего поступления 400 г водки в сутки.

В апреле 1959 года, после очередного массивного пьянства, возник страх, хотел зарезаться, ушёл из дома, боялся вернуться обратно, обратился за помощью в милицию и был доставлен в больницу имени Кащенко, где находился 6 дней.

В отделении был несколько суетлив, озирался по сторонам, при приближении к нему отшатнулся. При расспросах о причинах такого поведения отвечал, что сам не знает, чего боится. На следующий день состояния выровнялась. Диагноз — абортивный алкогольный делирий.

После выписки пил ежедневно по 0,5 л водки, и в июле того же года вновь возник страх, что привело к очередной госпитализации.

Поступил в состоянии легкого опьянения. В отделении был возбужден, многоречив, охотно рассказывал о себе. Сообщил, что дома при закрытых глазах видел мелких животных, не мог спать, боялся быть убитым. На следующий день психотическое состояние прошло. Диагноз — абортивный алкогольный делирий, хронический алкоголизм.

Опять сразу после выписки стал пить, и снова через 2 недели пьянства возникла бессонница. При закрытых глазах видел различных животных и чудовищ, слышал голос врача диспансера. Как-бы в тумане видел приближающиеся к нему фигуры людей, испытывал острое чувство страха.

Был стационирован в больницу имени Кащенко, где находился с 15.08 по 02.10.1959 года.

В отделении был подозрителен, тревожен. Считал, что кругом находятся не больные, а здоровые. Опасался с их стороны расправы. Один из больных показал ему полотенца, сложенное петлёй. Это расценил как намек на то, что его задушат.

Увидел в газете подчеркнутые строки, показал это врачу, добавив: «сами знаете, что это означает». Объяснить что-либо подробнее отказался. Утверждал, что кругом находятся жулики, которые хотят убить его, и что окружающие постоянно ему дают понять это.

Всему происходящему вокруг него придавал особое значение. Наряду с этим у больного отмечались грубые нарушения памяти: не мог сказать, когда находился в больнице в последний раз, забывал, что делал за несколько минут до обхода врачей. Встречая лечащего врача несколько раз, всякий раз утверждал, что видит его впервые. Не мог вспомнить, что ел за завтраком, делали ли ему вливания. Приняв лекарство, тут же забывал об этом и вновь шел к процедурной сестре, заявляя, что сегодня он лекарство ещё не принимал.

Несмотря на многократные повторения, не мог запомнить имена обслуживающего персонала, год, месяц и число. Не мог сказать, гулял ли он сегодня, обедал ли.

Внешне поведение было упорядочено, хорошо играл в шашки. Часто рассказывал то, чего с ним в больнице не могло произойти. Так, например, он говорил, что вчера был дома и что сегодня пришёл только за ботинками, а его опять положили. При этом волновался из-за того, что родные не знают, где он сейчас находится.

Утверждал, что у него украли 100 руб, одежду и новые ботинки. Иногда говорил, что у него украли золотые часы и легковую машину, хотя этих вещей у него никогда не было. Заявлял, что дома у него много голубей, хотя последнего голубя он пропил несколько лет тому назад.

Критика к своему состоянию недостаточна. Считает, что память у него удовлетворительная . Во время беседы старался скрыть дефекты памяти, уклонялся от прямого ответа, иногда говорил, что он отвечает только на то, что его интересует.

Постоянно жаловался на общую слабость, кистях рук отмечалась пеллагрозная эритема. После проведённой витаминотерапии, лечения малыми дозами инсулина, состояние больного улучшилось, разгладились нарушения памяти, уменьшилась забывчивость, перестал конфабулировать(ложные воспоминания, перенос событий в другое время), бредовые высказывания потеряли свою напыщенность. Но критика не возвратилась. Был выписан с диагнозом Корсаковский психоз на почве хронического алкоголизма.

Сразу после выписки начал пить и уже через три месяца оказался в больнице с теми же проявлениями болезни. В последующем больной ещё два раза, зимой и летом 1960 года, находился в больнице имени Кащенко продолжительностью один — два месяца. Всякий раз состояние обострялась после очередного запоя.

Возникал страх, тревога, слышал, как соседи за стеной его ругали, говорили гадости, казалось, что каждую минуту в окно могут влезть бандиты и убить его.

Наряду с этим оставались грубые расстройства запоминания, обильные конфабуляции. Утверждал, что внизу его ждет машина, чтобы отвезти на работу. Он только что говорил с шофером и так далее.

Вначале не понимал, где находится, палату принял за квартиру завмага, больных — за его гостей, а незнакомого врача — за своего приятеля. Не мог рассказать о текущих событиях.

После проведённого симптоматического лечения состояние улучшилось, но пьянствовать продолжал. В октябре 1962 года после запоя видел фигуры людей и животных, слышал угрожающие голоса, испытывал страх, утверждал, что его убьют.

Находился в больнице имени Кащенко с октября 1960 года по апрель 1961 года. В отделении слышал угрожающие голоса, постоянно находился в состоянии тревоги, ожидал скорой смерти. Отмечались прежние нарушения памяти. Проведенное лечение аминазином несколько смягчило состояния больного, но убежденность, что его хотят убить оставалась. Был выписан с диагнозом затяжного алкогольного психоза сложной психопатологической структуры с параноидальным синдромом.

С этого года больной почти постоянно находился в больнице имени Кащенко. Обычно сразу же после выписки начинает пить, что вызывает обострение психотического состояния, усиливаются тревога и страх, обостряются мысли о том, что могут убить, и меньше чем через месяц после предшествующей выписки, больной вновь попадает в психиатрический стационар.

В этот раз 1 января 1963 года поступает также после очередного запоя. К концу запоя возник страх, боялся выйти на улицу, слышал, как кто-то из знакомых предупреждал что его убьют. Пытался скрыться от преследования, уехал в за город, но и там не чувствовал себя в безопасности. Для успокоения выпивал в день около 0,25 л водки, но это помогало ненадолго.

В отделении в первое время почти не спал, испытывал страх. Слышал, что окружающие говорили: «с.мерть ему, с.мерть!». Жестами показывали, что задушат больного. Голоса из сада повторяли: «Убить его!». Видел, как в отделение входили подозрительные люди, которые при виде медперсонала тут же уходили.

Утверждал, что в отделении собралась большая группа врагов, чтобы убить его. Настойчиво доказывал врачу, что его жизнь в опасности, и требовал немедленной выписки из больницы с тем, чтобы покинуть город. После того как было начато лечение аминазином, стал внешне более спокойным, принимает участие в трудовой терапии.

Психическое состояние. В отделении держится незаметно, обычно сидит на своей кровати, беседуя с соседями по палате. Старается находиться в обществе сознательных больных. С окружающими беседуют охотно, приветлив, в меру своих сил старается оказать ту или иную услугу.

Каждый день принимает участие в трудовой терапии, старательно клеит коробочки, начиная и кончая эту работу в точно указанное время.

Во время работы сидит молча, сам в беседу с окружающими не вступает. Аккуратно является к завтраку, обеду и ужину.

Постоянно жалуется на плохой сон, хотя, по наблюдению персонала, спит ночью хорошо. На вопросы, касающиеся его здоровья, отвечает охотно, в ответ на шутки улыбается, сам пытается шутить.

Жалуется на ряд неприятных ощущений: постоянную тупую головную боль, слабость, ноющую боль в руках и ногах, ощущение онемения в пояснице. Боли в руках и ногах появились три года назад, но за последнее время стали постоянными и более сильными.

На вопрос о настроении отвечает, что настроение обычное — хорошее, ровное. На прямо поставленный вопрос: волнует ли что-либо больного?- вначале ответил, что в настоящее время всё хорошо, затем опустил голову и сказал: «Зачем об этом спрашивать, поднимать старое? Это тысяча и одна ночь!». На все вопросы касающиеся его переживаний, отвечать отказался, сказав, что не видит никакой пользы говорить об этом, так как изменить ничего нельзя и помочь ему невозможно.

Только после многократных просьб очень неохотно рассказал, что он окружен врагами, которые намерены его убить. Врагов много, и он не видит возможности спастись от них, всё это началось уже давно, несколько лет назад. После ухода жены он заметил, что окружающие стали как-то по-другому к нему относиться.

Несколько раз видел около дома каких-то подозрительных людей. Вначале думал, что это жена собирается ему отомстить, затем стал слышать, что соседи называют его предателем, один сосед стал особенно неприязненно к нему относиться. Из слов окружающих понял, что среди соседей существовала какая-то банда, некоторые члены которые были арестованы, и виновником ареста считают больного, за это и хотят его убить.

На вопрос, не пытался ли больной объясниться с этими людьми и доказать им свою невиновность, горько усмехнулся: «Что я, маленький? Разве я не знаю, что это за люди? Только хуже сделаешь. Если бы только обо мне шла речь. У меня ведь мать и сестра. Из-за меня и их могут убить».

Рассказал, что все последующие годы жил под страхом ожидания смерти. Особенно страшно было по ночам, когда казалось, что кто-то лезет в окно. Пытался уменьшить этот страх приемом алкоголя, но это помогало ненадолго. Все мысли и чувства были заняты лишь нависшей над ним угрозой и планами спасения жизни, но, чтобы не пытался придумать, после тщательного взвешивания проекты оказались негодными, так как враги повсюду, и скрыться от них трудно.

Вначале чувствовал себя в безопасности в больнице, но потом стал замечать, что и в отделении находится большая группа врагов, которая дожидаются удобного случая, чтобы расправиться. Только вблизи медперсонала мог чувствовать себя относительно спокойно. Больной заявил: «Я всех поставил в известность и: и милицию, и родных, но кто поможет?».

Когда рассказывает о своих переживаниях, выражение лица изменяется. Спокойствие и благодушие, бывшие вначале беседы, исчезают, на смену им приходит выражение горечи, тревоги, тоски.

Смотрит в лицо собеседнику и напряжённо спрашивает: «Ну, какой выход? Где он?». И тут же с грустной улыбкой отвечает: «Выхода нет, остаётся ждать».

Непоколебимо убежден в своей обреченности, и все попытки разубедить в этом делают его только более замкнутым и подозрительным. Пытается приуменьшить своё злоупотребление алкоголем и одновременно оправдать его профессиональными традициями, «пьёт как сапожник» и семейными неприятностями. Неохотно признался, что иногда приходилось пить помногу. С достоинством добавил, что он, якобы, не напивался до такого состояния, чтобы валяться на улице, никогда не пропивал вещей. «Я в любое время могу занять деньги»,- сказал больной с некоторой гордостью.

Правильно назвал свою фамилию, год рождения, название больницы, имена врачей и медсестёр отделения. На просьбу назвать число ответил: 21 или 22, а месяц апрель — март. Даты событий общественной и личной жизни за последние десять лет назвал неточно.

Хотя предыдущая беседа с врачом было 2 дня тому назад, утверждал, что беседовал с врачом вчера. Не вспомнил, когда ему делали анализ крови. Правильно сообщалось, чем он занимался в данный день, что ел за завтраком и так далее, о таких же событиях предыдущего дня вспоминает с трудом.

Не будучи в состоянии и дать ответ, больной постоянно говорил: «Я это не запоминаю, мне это не нужно». Не мог последовательно сообщить, сколько раз и когда поступал в больницу, а также, что с ним было в это время. Больной лишь ограничивался словами: «Тогда мне было плохо».

При напоминании о том, что у него, якобы, украли золотые часы и легковую машину, больной твердо ответил, что так он говорить не мог, так как у него украли не золотые, а позолоченные часы, а машина у него была не легковая, а швейная и никто её не похищал.

На предложение вспомнить какое-нибудь стихотворение, больной прочитал «Мужичок с ноготок», пропустив незаметно для себя несколько строк, нарушивших ход сюжета. Правильно пересказал содержание басни «Ворона и лисица».

Интерпретация пословиц:

Тише едешь — дальше будешь.

— Поторопишься — неправильно сделаешь.

Не всё золото, что блестит.

— Есть металл золото, есть человек, про которого говорят — золотой, а ведь он блестеть не может. И стекло блестит.

Не в свои сани не садись.

— Где вас не просят — не лезьте туда.

У 7 нянек дитя без глаза.

— Они не смотрят, ребёнок без надзора. Значит, не интересуются ребенком.

А если будет одна нянька?

— Если из числа этих семей, толку не будет.

Рассказы с нелепостями понял правильно. В общем, интеллектуальный уровень соответствует полученному образованию и в отдельных случаях даже превышает его.

Бред величия(мегаломания). Картина болезни

Спойлер

Бред величия может развиться в разные стороны:

Бред богатства(как в примере ниже)

Бред реформаторства(наша цивилизация вымирает, и я нашёл способ переселить всех на Марс)

Бред влюблённости(меня обожает королева Англии, но скрывает это)

Бред особого статуса(я потомок царя Николая, но доказать это не могу)

Бред изобретательства(я изобрёл машину времени, но правительство мне вредит и не даёт огласки этой идее) и т.д.

А начинается всё очень невинно и незаметно. Сначала у человека редкие приступы бахвальства, потом это переходит в надменность, а потом доходит и до галлюцинаций…

И выходит как в анекдоте:

«У меня есть дом с бассейном, прислуга, коллекция спортивных авто в гараже… А санитары… Да они мне просто завидуют!».

Наблюдение картины болезни с мегаломанией

И. П. 1907 года рождения.

Анамнез. Родился в семье рабочего. Наследственность здоровая, отец выпивал умеренно и умер в результате несчастного случая. Мать скончалась в преклонном возрасте. Имеет двух сестер и двух братьев.

Раннее развитие правильное. В школу пошёл в 7 лет. Окончил 7 классов. Учился хорошо. С 15 лет стал работать. Почти всю жизнь проработал слесарем, и лишь в последние годы выдвинулся на должность прораба.

Считает себя вспыльчивым, раздражительным, общительным человеком. Сестра больного дает другое определение его характера: скрытный, замкнутый, молчаливый. Эти черты сестра объясняет тем, что больной с детства страдает физическим недостатком: потерял левый глаз. В связи с этим старался держаться в одиночестве, в особенности избегал общества женщин.

Данных о начале приобщения к алкоголю нет. По словам сестры, с 1946 года пьёт ежедневно до 800 г водки.

Обычно, приходя с работы, запирается в комнате и пьет в одиночку. По утром похмеляется. С сестрами не общается, несмотря на то, что живёт с ними в одной квартире. Ничем, кроме газет, не интересуются.

В течение последних пяти лет пьет малыми дозами, но постоянно. По словам сослуживцев, весь день ходит на взводе. На ночь выпивал обязательно 100 г водки — без этого не может заснуть.

В июне 1960 года лечился по поводу гепатита в соматической больнице, где вел себя странно: искал в саду папку с чертежами, уходил самовольное из больницы. На свидание с сестрой попросил принести ему вина, говорил о том, что ночью приходила в больницу мать угощала его вином. В связи с неправильным поведением был направлен в больницу имени Кащенко.

Развитию этого психотического состояния, по данным родственников, предшествовало с.мерть матери, к которой больной был сильно привязан. Долгое время почти ничего не ел, плохо спал, часто плакал. Стал ещё больше злоупотреблять алкоголем.

По характеристике с производства — до 1955 года с работой справлялся удовлетворительно. Затем стали замечать, что работоспособность снизилась, стал забывчивым и рассеянным. Приходилось переделывать за него работу или же назначать дублеров.

В 1959 году был переведён на менее квалифицированную работу, с которой также не справлялся: забывал задание, терял инструменты и так далее.

Психическое состояние. В течение первого месяца пребывания в больнице был несколько растерян, тревожен. Знал, что находится в больнице, но в какой — сказать не мог. Не был в состоянии также правильно ориентироваться в окружающей обстановке. Находясь некоторое время в беспокойном отделение, не отдавал себе отчета о том, что живет среди душевнобольных.

Был дезориентирован во времени, называл неправильно месяц, год, день. Говорил, что лежит в больнице около полутора месяцев, в то время как находился там в течение года. Не может запомнить фамилии, имени и отчества врачей, его лечащих.

Утверждает, что около года находится на пенсии и только что приехал из дому, где хорошо угостился. Одно время высказывал мысли о том, что у него на сберегательной книжке около миллиона руб, в собственном гараже автомобиль Волга и что он в ближайшее время отправляется в кругосветное путешествие. Называл невероятно высокие для него суммы заработка и пенсии. С момента возникновения этих идей в течение всего последующего времени находился постоянно в благодушном настроении. Искал себе невесту среди женского персонала отделения, делал предложение медицинской сестре, всяческие обольщая её своими богатствами.

Вместе с тем легко впадал в гнев, переставал отвечать на вопросы, с бранью выходил из кабинета врача. Однако эти состояния были не продолжительными: как правило, через несколько минут забывал причину своего гнева. Поводом к раздражению обычно служило недоверие к его меголоманическим высказыванием.

Постепенно запомнил имя и отчество лечащего врача, старшей медицинской сестры. Но в то же время не мог ни разу правильно оценить продолжительности своего пребывания в стационаре, верно назвать число и месяц.

Из десяти слов предложенных для запоминания, может повторить только одно. Заданное число удерживает в памяти не дольше 2 минут. Счетные операции нарушены. Не может объединить разрозненные, но единые по методике рисунки. Не может восстановить изображение кошки, разрезанное на три части. Эту работу выполняет беспланово, по методу проб и ошибок. Не замечает нелепостей. Так, например, не видит ничего противоестественного в том, что дом имеет деревянный первый этаж и каменный — второй, что в магазине с вывеской «Обувь» на витрине лежат окорока, колбасы, грабли, насос и яблоки.

Трактовка пословиц и поговорок носит сугубо конкретный характер.

За двумя зайцами погонишься не поймаешь ни одного.

— Не только зайца, но и кролика не догонишь. На мотоцикле или автомобиле, пожалуй, можно, в особенности молодого кролика. Они пушистые такие, в пищу идут.

Не плюй в колодец.

На этот вопрос дал реакцию гнева, полагая, что его можно не предупреждать об этом, что он достаточно интеллигентный человек, чтобы этого не делать.

Не в свои сани не садись.

На эту пословицу также дал неправильную реакцию, полагая, что его что его незаслуженно оскорбляют и что сам он никогда не садится бесплатно в чужие сани. Тут же больной припомнил, что на днях он действительно сел в чужие сани, но это было масляная неделя, все пили и пели. Так и должно быть. Это была конфабуляция(перепутал события из жизни местами).

Легко внушаем. Например, на вопрос сколько у курицы ног — первоначально дает правильный ответ, однако стоит его переспросить с интонацией удивления, как больной тут же поправляется и говорит, что у курицы четыре ноги.

Столь же легко ему внушить, что он ещё молодой человек, которому не более 20 лет, что скоро он поступит в высшее учебное заведение. Такого рода розыгрыш был проделан, разумеется, без ведома врача, его соседями по палате. В результате больной некоторое время утверждал, что он готовится поступить в университет.

В дальнейшем на протяжении годичного пребывания в психиатрическом стационаре у больного обнаруживается типичная картина общей деменции с акалькулией, включающая корсаковский синдром и псевдопаралитический синдром(мегаломанические высказывания).

Подобного рода сложный синдром мог возникнуть на базе сосудистого заболевания головного мозга, например, атеросклероза или гипертонии. Однако ни за то, ни за другое заболевание нет никаких определенных данных.

Прогредиентный характер страдания, отсутствие лабильности симптоматики и слабодушия, характерный анамнез — всё это говорит в пользу алкогольной природы псевдопаралитического синдрома.

Галлюциноз у алкоголиков и наркоманов

Спойлер

Типичный галлюциноз у алкоголиков



Продромальная стадия галлюциноза — это абстинентный синдром, обычно более тяжелый, чем это свойственно данному больному. Перед возникновением первого в жизни галлюциноза чаще всего возрастает длительность запоя или увеличиваются суточные дозировки потребляемого алкоголя. Тяжесть похмельного синдрома меньшая, чем при развитии делирия.

Эпилептиформные припадки возникают крайне редко. По сравнению с обычным похмельным состоянием более выражены тревога, пугливость, настороженность или тоскливость. Возможно появление зрительных иллюзий, гипнагогических галлюцинаций. Абсолютное большинство острых алкогольных галлюцинозов возникает в первые четверо суток после окончания запоя.

Существует несколько наиболее часто встречающихся дебютов психоза. Галлюциноз может начаться с возникновения элементарных обманов восприятия. Слышатся музыка, звуки, издаваемыми различными приборами и устройствами, животными, писк, стук, скрежет. Одновременно могут возникнуть фотопсии.

Психоз нередко дебютирует с появления словесных галлюцинаций. Слышатся голоса знакомых и незнакомых мужчин и женщин. Они не множественны, но чаще всего это диалог. Содержание голосов не имеет непосредственного отношения к больному (аффективно нейтрально).

Это может быть беседа соседей по дому, рассказ о каких-то местных происшествиях, беседа во время застолья. В зависимости от содержания голосов возникает аффект удивления, возмущения, но не страха. Поведение остается упорядоченным. Критика может появиться при явной несовместимости содержания обманов восприятия с действительностью.

Например, если слышится радиопередача в часы, когда не работает ни одна радиостанция, или голос матери, проживающей в другом городе. Голоса то появляются, то исчезают.

Иногда одновременно с вербальными галлюцинациями возникают зрительные обманы, иллюзии. Ориентировка в конкретно-предметной обстановке не теряется, но содержание голосов довольно нелепое, оторванное от действительности, поведение менее упорядоченное, окрашенное чертами суетливости.

В большинстве случаев начавшийся галлюциноз быстро достигает своего развития, но иногда вербальные галлюцинации вскоре исчезают и появляются лишь на следующий день, чаще в вечернее время. Обычно это связано с тем, что больные на время обрывают психоз с помощью очередной порции алкоголя.

В стадии развернутого психоза основное место в клинической картине занимает вербальный галлюциноз и тесно связанный с ним бред. Слышатся голоса знакомых и незнакомых людей; что бы ни говорилось, все имеет отношение к больному или к близким ему людям. В некоторых случаях слышится множество голосов, даже хор голосов. Обычно в «беседе» принимают участие от 2 до 5 человек.

Для вербальных галлюцинаций характерна экстрапроекция (намного реже голоса звучат в голове). Они слышатся на небольшом от больного расстоянии: с улицы, из-за стены, из соседнего дома, с крыши, из соседней квартиры, из подушки, из розетки, из коридора. Нередко голоса слышатся с одной стороны, обычно тем ухом, где нарушен слух. Если больной прижимает ухо к подушке, то голоса слышатся именно этим ухом. Содержание того, что слышится левым и правым ухом, может быть различным (слева слышится репортаж с футбольного поля, справа — голос тещи).

Для голосов характерна чувственная яркость, разнообразная тональность. Если слышится голос знакомого человека, то сохраняются индивидуальные особенности речи (шепелявость, привычные речевые обороты). Многие высказывания многократно повторяются, произносятся все громче, с угрожающими интонациями, одновременно усиливается аффект страха.

Что бы ни слышалось, это преимущественно разговоры других людей о больном, возможны и прямые обращения (как правило, на «ты» и в грубоватой форме). Слышатся обвинения в пьянстве, воровстве, разврате, совершении неблаговидных поступков, невозвращении взятых в долг денег, жадности, плохом отношении к родителям, детям, жене, друзьям. Очень часты различные угрозы, чаще всего избить, искалечить, выселить из квартиры, лишить работы и жизни.

По мере развития психоза возрастает фантастичность угроз. Преследователи собираются не просто лишить жизни, а предварительно отрезать руки и ноги, выколоть глаза, намотать кишки на палку, разрезать тело на куски, выкинуть остатки свиньям. Часто слышатся мрачные предсказания, а также информация о происходящих событиях. Больные слышат, как мучают их родственников, насилуют дочку или жену. Одновременно слышатся вопли и стоны жертв, оружейные и пистолетные выстрелы.

Все, что делает больной, тут же комментируется. Каждое движение и жест больного, даже его намерение убежать из квартиры, тут же подвергаются комментариям. Многие из комментариев носят издевательский характер.

Комментируется все, что попадает в поле зрения больного: поведение реальных лиц, соседей, родственников, сотрудников полиции. Весьма часто, наряду с обвиняющими и угрожающими голосами, слышатся защищающие голоса.

Громкие, грубые мужские голоса обвиняют и угрожают, менее громкие или женские находят смягчающие обстоятельства («он все-таки работает», «вещи не пропивает»). Некоторые галлюцинаторные высказывания отличаются неопределенностью и противоречивостью.

Почти одновременно больной слышит предложение выйти на улицу, вынести стакан водки и тут же запрет покидать помещение, чтобы не быть застреленным.

Некоторые из высказываний как бы обрываются, начавшаяся фраза не договаривается до конца («А сейчас мы ему…»), что усиливает аффект страха.

Что бы ни происходило вокруг, это тут же находит отражение в содержании галлюцинаций. Все ощущения, испытываемые больным, боли в разных частях тела, судорожные сведения мышц, тут же комментируются голосами.

Практически всегда слышатся циничная брань, ругательства, часто присутствует сексуальная тематика.

Больных обвиняют в разврате, сожительстве с несовершеннолетними, рассказывают об изменах жены или любовницы. Нередко слышатся приказания — от самых невинных до требований убить кого-либо. В стадии обратного развития психоза, когда исчезает страх, слышатся советы, наставления, предсказания ближайшего будущего.

Весьма часто, одновременно с вербальными галлюцинациями, возникают неприятные телесные ощущения: парестезии и алгии, преимущественно в дистальных отделах рук и ног. Возможно появление кардиалгий и сенестопатий. Неприятные телесные ощущения обычно локализуются на коже рук, ног, туловища, лица. Больные ощущают пощипывание, покалывание, жар, холод, прохождение электрического тока.

Все ощущения сопровождаются комментирующими вербальными галлюцинациями, комментируются судорожные сведения мышц ног и рук. Также комментируются возникающие иногда зрительные галлюцинации. Если появляется светлое пятно на стене, больной слышит, что наводят луч. Если на потолке видится женское лицо, то женский голос произносит: «Я тебе показалась».

Для острого галлюциноза характерно возникновение чувственного, галлюцинаторного, эмоционально насыщенного бреда. Бредовые представления отличаются особой образностью и пластичностью. Содержание бреда обычно близко к реальности и лишено фантастичности. По-бредовому оценивается то, что слышится и попадает в поле зрения больного.

Содержание бреда всегда соответствует содержанию вербальных галлюцинаций. Если на какое-то время голоса исчезают, бредовая трактовка поведения незнакомых лиц может сохраняться. Очень быстро после начала психоза бред начинает систематизироваться. Больной не просто убежден, что его преследуют, но знает, кто из преследователей и как хочет его поймать, где они находятся, что предпримут в ближайшее время.

Чаще всего бред преследования принимает форму бреда физического уничтожения. По мнению больного, преследователи хотят получить его квартиру, а для этого выселить, арестовать, опорочить. Преследование ведется также, чтобы овладеть деньгами, по мотивам мести, а также любовниками жены или нанятыми ею бандитами.

Характерно появление бреда обвинения. Больной убежден, что его обвиняют (во многом несправедливо) в совершении противоправных поступков и что перед предстоящей на площади публичной казнью приедут члены правительства, чтобы плюнуть ему в лицо. Идеи самообвинения встречаются очень редко.

Иногда формируется бред физического и психического воздействия. Больные считают, что на их тело действуют различными лучами, приборами, что преследователи какими-то способами или колдовством путают их мысли, повторяя одно и то же, стремятся воздействовать на их поведение, давая настойчиво повторяемые приказания.

Иногда возникают представления о возможности воздействовать на поведение окружающих. Обычно это связано с появлением неразвернутых идей величия. Типичным является формирование так называемого объясняющего бреда. Это попытки больного объяснить, каким образом его поведение и даже намерения становятся известны другим людям (галлюцинаторный вариант синдрома открытости).

Идеи воздействия сочетаются с патологическими телесными ощущениями, истинными обманами восприятия, псевдогаллюцинации не возникают. При очень интенсивном наплыве вербальных галлюцинаций состояние начинает приближаться к делириозному и бредовые идеи упрощаются. На высоте галлюцинаторного наплыва можно говорить о тонких нарушениях сознания: возникает отрешенность, внимание становится неустойчивым, часть переживаний амнезируется.

На всем протяжении психоза доминируют тревога, боязливость, страх, сочетающиеся с тоскливостью. Аффекту страха соответствуют идеи преследования, депрессивному аффекту — идеи обвинения. Аффективное состояние всегда соответствует содержанию бреда и вербальных галлюцинаций.

Поведение больных определяется содержанием бреда и галлюцинаций. Больные спасаются бегством от преследователей, меняют виды транспорта, уезжают за город. Часто обращаются за помощью в полицию, к военнослужащим, к медикам с просьбой защитить от преследователей. Одна из форм поведения — баррикадирование помещения и подготовка к оказанию сопротивления.

Агрессия в отношении окружающих — крайне редкая форма поведения. Больные могут оттолкнуть полицейского, если преследователи «скажут», что он их сообщник, но не совершают нападения на действительно пришедшего сотрудника полиции. Императивные галлюцинации оказывают влияние на поведение больных, но никогда не выполняются приказания, идущие вразрез с представлениями больного о том, что аморально и недопустимо.

Поэтому приказ убить жену или дочку, а самому повеситься больные с бранью отвергают.

Выполняются только относительно невинные приказания: вынести небольшую сумму денег, стакан воды или бутылку пива, стать в простенок или под часами, потушить или включить свет. Во время галлюциноза больные обычно вслух отвечают мнимым собеседникам, ругаются с ними, спорят, задают вопросы.

На высоте галлюцинаторного наплыва возникает состояние галлюцинаторной отрешенности. Больные полностью погружены в психотические переживания, слушают мнимых собеседников и отвечают им. Речь их напоминает беседу человека, говорящего по телефону: короткие фразы, ответы, вопросы, ругательства. Вступить с ними в контакт трудно или невозможно.

Одна из форм поведения — совершение суицидальных попыток. Больные делают попытки лишить себя жизни не потому, что выполняют распоряжения преследователей, а для того, чтобы избежать мучительной смерти, предрекаемой бандитами или членами преступной организации.

Обратное развитие психоза начинается с уменьшения аффекта страха и нормализации настроения, затем подвергается обратному развитию вербальный галлюциноз, потом исчезает бред и появляется критика к перенесенному психозу. В течение некоторого времени может сохраняться резидуальный бред.

Вербальные галлюцинации и патологические телесные ощущения могут исчезнуть сразу после многочасового сна. При постепенном их исчезновении сначала пропадает локализация обманов восприятия, уменьшается громкость звучания голосов, галлюцинаторная речь упрощается, становится менее угрожающей.

Затем возможно исчезновение на некоторое время экстрапроекции. Голоса прежнего содержания тихо слышатся в голове, но чувство сделанности отсутствует. Длительность острого алкогольного галлюциноза при современных методах лечения составляет несколько дней, обычно не более 7-10 дней (максимум — до месяца).

Деменция(слабоумие)

Спойлер

Наблюдение картины болезни с деменцией

Н. Т. 1922 года рождения, инвалид 1 группы.

Анамнез. Родился в семье служащего вторым ребенком по счёту.

Душевнобольных в семье не было. Отец злоупотреблял алкоголем. Рос хороших материальных условиях.

Физическое интеллектуальное развитие протекало правильно. На восьмом году пошёл в школу. Учился хорошо и в 17 лет окончил десятилетку. По окончании школы поступил в педагогический институт, который закончил в 1943 году.

Сразу же после окончания учебы был призван в армию, где прослужил год. Был демобилизован в связи с обострением остеомиелита правого бедра, которым страдал с 12-летнего возраста.

После демобилизации два года работал начальником отдела, а с 1946 года перешел на работу в профсоюзные органы. В 1946 году был направлен на учебу в Москву в Высшую школу профдвижения, которую окончил в 1948 году со специальностью экономиста.

3 года работал в управлении финансов на должности старшего экономиста и некоторое время служил в той же должности в профсоюзе пищевой промышленности. В 1948 году женился, имеет одного ребенка.

По характеру всегда был общительным, весёлым, разговорчивым, но несколько внушаемый. В течение жизни, кроме хронического остеомиелита и дифтерии, в детстве ничем не болел.

Алкоголь начал употреблять во время семейных праздников в 16-17 лет. С переездом в Москву во время учебы в школе стал пить чаще, иногда доходил до состояния выраженного опьянения.

В 1948 — 1949 годах по роду службы часто выезжал в длительные командировки на предприятия пищевой промышленности, в том числе и на ликеро — водочные заводы. Его всюду бесплатно угощали, и месяцами ежедневно приходилось пить водку.

Так продолжалось до 1952 года. С этого времени у него появилась осознанное влечение к алкоголю, образовался круг знакомых, с которыми имел обыкновение пить по окончании рабочего времени, почти ежедневно. Дозы принимаемого алкоголя все возрастали.

Появившиеся в 1952 году стремления к алкоголю, с которыми тогда еще мог справиться, в 1955 году сделались компульсивными. Стал систематически опохмеляться по утрам, чтобы иметь возможность работать. В состоянии похмелья испытывал головные боли, жажду, дрожали руки, плохо соображал. В этот период времени выпивал до 1 л водки в день.

Так продолжалось до 56 года. Пьянство стало сильно мешать работе. Чувствуя, что не может преодолеть влечение к алкоголю и прекратить пьянство, в марте 1956 года по собственному желанию был стационирован в алкогольную клинику. Это обстоятельство сумел скрыть от сотрудников по работе, приурочив лечение к очередному отпуску.

Больному был проведён курс апоморфинотерапии, по окончании которого воздерживался от алкоголя около 6 месяцев.

С осени 1956 года снова начал злоупотреблять алкоголем. Пил ежедневно, похмеляясь по утрам. Часто приходилось пить водку и во время обеденного перерыва, для того, чтобы ликвидировать появившиеся к этому времени признаки абстиненции.

Перестал принимать прежние меры предосторожности для маскировки своего пьянства. Не пытался сопротивляться возникавшие увлечению к алкоголю.

Жена, не выдержав безобразного поведения больного в состоянии опьянения, ушла вместе с ребёнком из дома.

В 1957 году начал временами не являться на работу, предварительно извещая своего начальника о том, что он заболел. В июле того же года был повторно стационарован в психиатрическую больницу, но на этот раз уже не по собственному желанию.

Лечился антэтилом, получив на курс 10 г препарата. Через месяц после выписки снова начал злоупотреблять алкоголем, выпивая за сутки дробными порциями до 1,5 л водки. С этого времени начал продавать вещи.

К концу 1957 года выпивал ежедневно до 2 л водки в день, возвращаясь домой в состоянии тяжелого опьянения. Часто не помнил, каким образом добирался домой.

Так продолжалось с июля до середины декабря 1957 года ежедневно.

С начала декабря 1957 года постепенно стала усиливаться головная боль, появилась общая слабость, начала слабеть правая рука и нога. Не мог долго писать из-за слабости в руке. Хотя слабость в руке и ноге увеличивалась, не прекращал ходить на работу и ежедневно пить водку.

16 декабря прибыл домой, как всегда, в состоянии опьянения. В этот день чувствовал себя особенно плохо: с трудом ходил, едва добрался до места службы. Проснулся ночью лежащим на полу под столом. Не мог говорить, хотя обращенную к нему речь понимал. Не мог двигать правой рукой и ногой. Соседями была вызвана скорая помощь, и больного отправили в неврологическое отделение 2 городской больницы, где находился 2,5 месяца.

За время лечения в больнице паралич правых конечностей не исчез. Речь стала постепенно восстанавливаться через полтора месяца. Очень плохо выговаривал слова, часто не мог подыскать нужного термина. Кровяное давление в больнице измерялось регулярно, причём ни разу не было обнаружено повышение его более чем 140 на 80. Не превышала 37 градусов.

Больной был консультирован профессором Гринштейном, который расценил имеющиеся расстройство как признаки тяжёлой алкогольной энцефалопатии и рекомендовал приёмы тиамина. После выписки из больницы дважды лечился в стационарах по поводу неврологических расстройств.

Постепенно движение в руке и ноге частично восстановилась, и с начала 1959 года стал самостоятельно выходить на улицу. Речь улучшилось значительно. Около полутора лет не пил, так как был прикован койке.

С конца 1958 года друзья и приятели начали приносить водку домой, а с 1959 года стал приобретать её сам. К этому времени относится падение суточной толерантности до 0, 8 л.

Вскоре обменял свою комнату на меньшую, получил компенсацию около 5.000 руб, которые пропил в течение недели. Сумел пропить почти всю обстановку и одежду. Когда переехал в новую комнату, соседки вынуждены были дать ему рубашку. Спал на диване без постельного белья.

Летом пил почти каждый день сквере, куда приходил со своим стаканом. Это один из способов пить без денег. Владелец стакана, дающий его напрокат алкоголикам для дележа бутылки, получает в виде платы какую-то долю водки. Во время попоек его неоднократно били, попадал в милицию.

В квартире никогда не скандалит, ценит хорошее отношение к себе со стороны соседок, которые его кормят, отбирают пенсию, чтобы он не мог её пропить в день получки, отдают ему носильные вещи своих мужей.

Ничего не читает, нигде, кроме сквера, который используется для встречи с собутыльником, не бывает. Крайне неряшлив: никогда не моет руки, уборной не пользуется, комната заставлена горшками и бутылками, в которые испражняется. Довел свое жилище до такого состояния, что за время его пребывания в больнице соседи вынуждены были провести ремонт его комнаты за свой счёт, чтобы избавиться от постоянного запаха в квартире.

В зимнее время, когда не может выйти на улицу, часами ничем не занят, смотрит в окно. От предложения пойти в инвалидный дом отказывается. В последнее время суточная толерантность — 300 г водки.

Психическое состояние. Больной в ясном сознании. Охотно отвечает на вопросы. Правильно ориентируется во времени, месте и окружающей обстановке.

Быстро освоился с отделением: познакомился с больными, вступил в контакт с персоналом. Держится просто и естественно. Стремится обстоятельно ответить на задаваемые ему вопросы. Мимика достаточно живая и адекватная содержанию речи и ситуации.

Считает себя больным, очень вяло просит полечить его от алкоголизма, но серьезного намерения на самом деле не имеет. На соответствующий вопрос откровенно признался, что бросать пить не собирается, так как жизнь «будет тошной». «А что делать в моём положении? Только пить».

К своему злоупотреблению алкоголем относится без критики. Рассказывает о пьяных эксцессах с явным удовольствием и даже несколько бравирует. Благодушно улыбаясь, сообщил, что один раз за драку в сквере его доставили в отделение милиции. Похвастался тем, что костылем ударил милиционера. Также без стеснения говорит о том, что пьёт на деньги приятелей.

Пытается объяснить усиление пьянства в определенные периоды жизни уважительными причинами: болезнью матери, конфликтами с женой, напряженной работой. Явно заметно стремление истолковывать некоторые факты выгодном для себя свете, вызывать к себе жалость.

Например, солгал, заявив о том, что жена оставила его, когда у него развился паралич. Стремясь доказать не алкогольное происхождение паралича, выдумал историю о повышенных цифрах кровяного давления в 1957 году и предлагал врачам лечить его от гипертонии. Не смутился, когда врач рассказал ему о результатах проверки этих сведений.

На какую бы тему ни начиналось беседа, больной обязательно сводит её к разговору о потреблении алкоголя, а исчерпав запас своих воспоминаний, жалуется на боль в руке и затруднения при ходьбе.

Круг интересов резко сужен. Безразличен к политическим новостям, книгам и даже своей специальности. В отделении часами сидит на скамейке, с наслаждением выслушивая воспоминания о других больных о прелестях злоупотребления алкогольными напитками.

Своё нежелание чем-либо заняться объясняет болями в руке и тут же начинает усиленно растирать пальцы поражённой конечности. Свою нелюбовь к чтению объясняет резью в глазах.

Память значительно снижена. Путается в датах собственной жизни, не может запомнить имени-отчества врача, фамилии соседей по палате. В прошлом владел английским языком, но при специальной проверке обнаруживается почти полная потеря этих знаний. При волнении появляется заметное нарушение речи — затруднения в подыскивании и нужного слова.

При экспериментально-психологическом исследовании отмечается бедность речи. Сложные фразы повторяет сокращённо и аграмматично. Не различает смысла малопривычных и не опирающихся на конкретное чувственное восприятие словесных структур.

Потерял способность оперировать некоторыми абстрактными понятиями. Не может припомнить столицы ряда европейских стран. Из шести дважды повторённых слов запомнил только четыре. Запоминание пар слов также удается плохо. Счёт в обратном порядке очень затруднен. Оппозиционные фонемы произносят правильно. Смысл и назначение отдельных коротких фраз понимает полностью.

На свою несостоятельность в решении поставленных перед ним задач дал заметную эмоциональную реакцию — обиделся на лечащего врача. Однако, узнав, что исследование может помочь определить степень снижения трудоспособности, успокоился.

Критике к снижению своих возможностей недостаточна. Высказывает намерение работать переводчиком с английского, хотя при проверке обнаружилось, что он забыл значение самых обиходных слов этого языка.

Настроение обычно безмятежное. Довольно легко вызвать у него реакцию благодушия, начав расспрашивать о злоупотреблении алкоголем. Над своим будущим не задумывается.

Катамнез. После выписки сразу же начал систематическое злоупотребление алкоголем, пил с утра. Не убирал в комнате. Пропивал пенсию. Дежурил со стаканом возле палаток, где продают спиртные напитки.

Пояснения к истории болезни

У больного развилась картина диффузного слабоумия. По всей вероятности, непосредственной причиной инсульта явился тромбоз одной из веток средней мозговой артерии. В пользу тромбоза говорит высокий протромбиновый индекс, отмечающийся вскоре после возникновения острого сосудистого синдрома.

Спустя 4 года после этого протромбиновый индекс также остается достаточно высоким. Кроме того, за тромбоз говорит медленное развитие синдрома.

Интерес данного типа в течение болезни заключается в том, что возникший сосудистый синдром нельзя объяснить гипертонией, атеросклерозом или энтеритом — болезнями, не найденными у больного Да и не свойственными столь молодому возрасту.

Следовательно, наиболее вероятной причиной катастрофического течения алкоголизма в данном случае — был сам фактор хронической интоксикации.